Сербский С-300

Летом 98-го на меня вышли мои знакомцы сербы, с которыми я сдружился, воюя в 1995 году добровольцем в Краине. К этому моменту они уже занимали высокие должности в сербском Генштабе. Уже было понятно, что Югославия назначена военной целью НАТО, и изменить уже ничего нельзя. По данным разведки война должна была начаться в декабре—январе, когда в Югославии минимум зелени, и в горах лежит снег.

Нужно было как-то оттянуть начало войны. Понятное дело, за работу взялись дипломаты и политики. Начались всякого рода переговоры и встречи. Но среди всех мероприятий было и несколько военно-демонстрационных шагов. Сербам надо было продемонстрировать свою боеготовность и решимость сражаться до конца. Начались всевозможные учения, пропагандистские выезды журналистов в югославскую армию.

Тогда у меня и мелькнула мысль: а что, если «вооружить» сербов новейшим зенитно-ракетным комплексом С-300? Когда на ближайшей встрече я кинул сербам эту идею, они слегка опешили — такой вариант у них не возникал даже в самых безумных фантазиях.

Хотя тема С-300 тогда была едва ли не самой злободневной. С-300 считался неким «вундерваффе», способным в одиночку выиграть войну. Но купить его у России Югославия так и не решилась, хотя, отдам должное тогдашнему руководству страны и лично Примакову, такое политическое решение Россией было принято.

…Естественно, возник закономерный вопрос — как это сделать физически? У сербов С-300 не было, он был тогда только у России. Но как завести сербов в закрытую режимную часть, что бы сфотографировать их на технике? Идея родилась быстро — нужно просто переправить в Москву несколько комплектов сербской формы, и уже здесь я брался провести эту постановку. Не буду раскрывать всех перипетий с получением разрешения на работу в одном из подмосковных зенитно-ракетных полков С-300, скажу только, что мне сильно помогло то, что я почти семь лет отработал в газете Московского округа ПВО.

В итоге, в первых числах сентября наша машина стояла перед КПП полка.

Нас было трое. Я, Вася Проханов (по виду чистый серб!) и Властемир Нешич, мой старый боевой товарищ, сербский фотокорреспондент, проработавший к тому времени в Москве уже больше 15 лет. Собственно, Властемир и должен был снимать. Была только одна проблема — Властемир был гражданином Франции и со своим паспортом никак не мог находиться на режимном объекте. Но и здесь мы нашли «отмазку» — у него была аккредитационная карточка российского МИДа с внушительной эмблемой и соответствующим текстом, где указывалось только агентство, на которое он работал.

В общем, после проверки документов нас пропустили в часть. На наше счастье особист отсутствовал — догуливал отпуск, а режимом занимался ЗНШ, который в тот момент был больше озабочен проблемами трёхмесячной задержки зарплаты офицерам и на нас посмотрел сквозь пальцы. К тому же, надо сказать, что полк был «придворным» и его постоянно кто-то снимал то для телевидения, то для газет и журналов.

На позицию нас привезли в полдень. Сопровождающий нас воспитатель к этому моменту уже распил с нами бутылку виски и был полностью в курсе дела. Я честно сказал ему, что хочу снять С-300 с расчётом в сербской форме. Отдам ему должное — он не дрогнул. И идею принял с сочувствием. Слово Сербия тогда значило в России много.

Сложнее было уговорить сам расчёт, который никак не мог врубиться, за каким хреном ему нужно переодеваться в сербскую форму. К тому же возник и закономерный вопрос — а что будет, когда наши морды всплывут в прессе? Мы же россиянские офицеры…

В итоге сошлись на том, что в форму пришлось переодеться мне, Васе и одному солдатику-срочнику, чей дембель нависал, как снежная лавина над дорогой.

Остальные просто согласились позировать на дальнем фоне.

Так мы и отщёлкали несколько плёнок. После съёмок мы в благодарность за помощь оставили ребятам пакет с несколькими бутылками виски, который им, при их хроническом безденежье был явно не лишним. В тот же день Властемир улетел в Белград, а мы изрядно нетрезвые разъехались по домам.

Этот журнал попал ко мне в руки почти через восемь месяцев, когда в начале апреля 1999 года я добрался до Белграда. В одном из кафе над Дунаем меня ждали полковник Бранко К. и Властемир. Бранко от имени Югославии поблагодарил меня за помощь и подарил мне журнал. По его словам в НАТО очень напряглись, когда до них дошёл этот журнал, и натовской разведке потребовалось несколько недель, чтобы выяснить, есть у сербов С-300 или нет. Когда мы пили третий тост, завыли сирены и забухали зенитки, почти прямо над нашими головами пролетела серая чушка «томогавка».

А потом на даче у Властемира мне подарили обломок крыла сбитого «Миража». К сожалению, его пришлось оставить на месте, вести такой большой обломок через три границы — сообщение с Сербией тогда было только через Венгрию — было просто нереально. Остался только этот снимок:

К сожалению, Сербия проиграла эту войну. Её политикам не хватило стойкости, и Югославия запросила мира на условиях НАТО. Но в том, что потери югославской армии оказались ничтожными — меньше четырёхсот человек погибших и всего 13 танков — есть, хоть и небольшая, но моя заслуга. Война началась тогда, когда леса начали одеваться в листву, укрывшую сербов от натовских средств разведки. Время мы выиграли…

Свой бесплатный стаканчик ракии в деревенском сербском кабаке я честно заслужил.