Спецкоры «КП» — из Ливии: «Нас приняли за российских шпионов Каддафи»
Два дня назад, когда неудачи повстанцев на всех фронтах скрыть уже было невозможно, «революционный генерал» Абдул Фатах Юнис дал в Бенгази пресс-конференцию. Генерал развеял слухи о том, что повстанцы с трудом контролируют лишь прибрежную полоску Киренаики (так называется эта восточная часть Ливии). По его словам, гигантские территории к югу от Бенгази успешно сопротивляются войскам Каддафи. Нефтяные поля — основное богатство востока, под плотным контролем революции. Правда, на днях, последний заблудившийся самолет правительственных войск слегка побомбил одно нефтяное месторождение…
Речь генерала натолкнула нас на любопытную мысль. Сопоставляя потоки информации, мы заметили некий провал — никто не мог нам объяснить толком, что происходит в глубине Киренаики, там, где более-менее плодородные земли превращаются в Ливийскую пустыню. Какая там власть? Как живут люди? Ехать одним было страшно, и мы нашли попутчиков — трех парней из телекомпании НТВ, которые прибыли в Ливию сутки назад. Выдвинулись в путь ранним пятничным утром (8 апреля. — Ред.), на двух машинах. Боялись одного — нарваться на летучие патрули сил Каддафи. Вечерние новости не радовали — фронт трещал, повстанцев отодвинули почти под город Адждаби, и, как мы выяснили на месте, правительственные войска начали окружать этот ключевой населенный пункт плавной дугой. Мы надеялись проскочить между двух огней и успеть вернуться в Бенгази. За световой день мы должны были проехать около тысячи километров. В революционной Ливии уже начались проблемы с бензином, и наши водители забили багажники канистрами с сотней литров топлива. Курить в наших машинах было просто страшно от бензинового духа, ехали с открытыми окнами.
Обреченный Адждаби приготовился к новому штурму. Улицы вымерли, все магазины закрыты. В единственной лавке пустые полки, местные жители, не глядя, сметают последнее — стиральный порошок и печенье. Мы берем упаковку воды — на нас смотрят крайне неприязненно. Похоже, любовь к журналистам дальше Бенгази не распространяется. С трудом, но разъезжаемся с колонной «Градов» — бегут с фронта. На встречу, в тыл, мчатся джипы-тачанки — десятки машин. У дорожной развязки с подбитыми танками сворачиваем на юг, и через десяток километров упираемся в повстанческий блок-пост. Худой, изможденный негр в кожанке, вооруженный бельгийской автоматической винтовкой, объясняет нам, что дальше, дорога перерезана. Мы спорим, на карте показываем цель нашей поездки — оазис Сахаби. Повстанцы совещаются, и в наши машины садятся вооруженные люди. Нам объясняют, что нужно срочно вернуться в Адждабию. Мол, командир повстанцев хочет с нами поговорить и дать интервью. Два джипа с пулеметами с радостью покидают передовую и мчатся впереди, показывая дорогу.
Приезжаем в школу, которую революционеры заняли под свои нужды. Во в дворе болтаются причудливо-одетые вооруженные люди. У входа стоит «зушка», грязная и заржавленная, скорее всего непригодная для стрельбы. Зато вид у нее грозный, бывалый. В компьютерном классе рассаживаемся по стульям и ждем командира. Коллеги-телевизионщики проверяют аппаратуру перед интервью. Но разговор начался с того, что командир — невысокий плешивый мужчина средних лет, выложил перед собой на стол пистолет. Дешевую и затертую донельзя бразильскую копию знаменитой «Беретты». Нет, нам не угрожали пистолетом, никому из нас не приставляли ствол к голове, просто во время допроса, командир с этим пистолетом многозначительно игрался. Взводил курок, спускал курок. Вынимал магазин — вставлял магазин. И задавал нам вопросы на «бедуинском английском». Иногда в класс вбегали вооруженные юноши, с глазами круглыми от гашиша.
Мы пытались растолковать наш маршрут с помощью нашей же карты скачанной с туристического сайта. Ждали переводчика, знающего русский язык. Наконец, появился некий Хасан, закончивший, по его словам, морское училище в Лиепае. Русский он знал неплохо, и для начала, мы по вспоминали Советский Союз, рижский бальзам, лимонад «Буратино», пломбир и прочую милую чепуху. Хасан изучил наши документы, проникся, и попытался убедить командира в том, что мы журналисты. Командир не поверил. Нас опять рассаживают по машинам и везут в очередную школу…занятую повстанцами. Повезло детишкам из Аджабии с этой революцией, уже полтора месяца каникулы!
— Вы, парни, все говорите по-английски? — с оксфордским акцентом спросил зашедший в кабинет парень в бронежилете и «баллистических» очках. — Давайте я объясню, что происходит. Не волнуйтесь, вам ничего не угрожает, мы беспокоимся о вашей безопасности. Сейчас мы поедем в одно место. Мы готовы предоставить вам информацию, питание, ночлег… Это, конечно, на пятизвездочный отель, но…
— Извините, но мы бы хотели узнать причины нашего задержания, — резонно возразили мы парню, лицо которого показалось знакомым. — А не вас ли вчера показывали по BBC?
Накануне мы смотрели сюжет о патриоте-ливийце, который приехал защищать свою малую родину из Великобритании.
— Да, это был я, — не без гордости заявляет парень, поправляя Калашников. — Я не мог сидеть в Манчестере, видя, как моя страна сражается за свободу.
— Тогда почему вы не на передовой? — кажется, этот вопрос был лишним.
— Здесь я нужнее, — буркнул он и пригласил на выход. — Не пугайтесь, это все для вашей безопасности.
Нашу безопасность собирались обеспечивать сразу четыре джипа с крупнокалиберным пулеметом. Что не могло не вселять уверенность. Впрочем, по поведению повстанцы больше походили на конвоиров, нежели на телохранителей. Нас привозят в другую школу, где располагается очередное подразделение повстанцев.
— Понимаете, — снова заводит свою песню ливийский британец, — вы хотели поехать на территорию, которую контролирует Каддафи…
— Простите, но ваш генерал Юнис позавчера заявил всему миру, что юг страны контролируют повстанцы, — возражаем в очередной раз. — Мы всего лишь хотели в этом удостовериться.
— Да, но периодически в тех районах появляются мобильные отряды правительственных войск, — немного смущается британец. — Они могут вас похитить, использовать в качестве живого щита, убить, в конце концов.
— А в качестве кого мы сейчас здесь?
— О, не волнуйтесь, чистая формальность, мы должны все проверить. Не беспокойтесь, вам ничего не угрожает.
Эту мантру нам читали на протяжении следующих четырех часов. Угощая чаем и печеньем, размышляя о не очень, по мнению повстанцев, четкой позиции России в отношении ливийской оппозиции и намекая на нашу принадлежность к неким разведывательным силам противника. В конце концов британский ливиец сообщил нам, что практически все в порядке, и мы даже можем на свой страх и риск продолжить свое авантюрное путешествие на юг… Но в последний момент вдруг передумал и приказал следовать за его джипом.
— Мы арестованы?
— О нет, не волнуйтесь, все для вашей безопасности…
По уже знакомым ориентирам понимаем, что конвоируют нас в сторону Бенгази. Без каких-либо объяснений. Через полчаса наш «кортеж» вдруг тормозит посреди пустыни.
Можете оправиться, — благодушно заявляет парень в бронежилете. — Не беспокойтесь, просто мы получили приказ доставить вас на допрос в Бенгази.
Следующие четыре часа мы проводим в полной неизвестности на территории бывшей военной базы на въезде в столицу оппозиции. Отношение к нам — корректное, но при этом никто не может нам объяснить, за что мы задержаны и чего мы ждем. Нас все время успокаивают, приговаривая, что мы не в руках Аль-Каеды, и происходящее похоже на увещевание стоматолога пятилетнего ребенка, которому нужно вырвать зуб: «Я только помажу ваткой». Каждый час к нам заходит новый повстанец, проверяет документы, задает одни и те же вопросы. Мы видим, что постепенно, уровень этих визитов все повышается и повышается. У нас два спутниковых телефона. У коллег-телевизионщиков он практически разряжен, вот-вот отключится, и мы решили его не скрывать. Наш, «комсомольский» телефон, последнюю надежду, мы пока припрятали. Во время намаза нам удается коротко переговорить с Москвой. Нас, вместе с вещами переводят в комнату с железной дверью и кошмами на полу, знаками объяснив, что это теперь «ваш отель». Здесь спутниковый телефон уже не работает. В девятом часу вечера наконец появляется самое ответственное лицо, начинающее очередной допрос.
— В Адждабии решили, что вы из российской разведки, — говорит он. — Зачем вы собирались на юг?
— Мы хотели оценить ситуацию там.
— Но все журналисты ездят на линию фронта, и никто не ездит на юг.
— А мы из России, мы всегда идем в обход.
— Вы хотели обойти нас и попасть к Каддафи?
— Ни в коем случае, мы хотели узнать гуманитарную ситуацию на Юге, вот и все.
— Вы точно не шпионы?
— Будь мы шпионы, мы бы не признались.
— Но вон тот-то точно разведчик, — кивает «чекист» в сторону спецкора «КП» Дмитрия Стешина.
— Да он даже в армии не служил.
— У него во взгляде все написано, — упорствует ливиец и спрашивает Стешина: — Вы кто по званию? Полковник? Генерал?
— Послушайте, — вступается за коллегу Александр Коц. — Это мой лучший друг, мы вместе работаем бок о бок уже 8 лет, мы известные журналисты крупнейшей российской газеты. Если бы он был шпионом, я бы об этом знал.
— Ваши офицеры помогают Каддафи, — не отступает ливиец. — Россияне, белорусы, китайцы… Впрочем, если вы журналисты, то политика не имеет к вам отношения. Вы лишь фиксируете происходящее…
В этот момент у важного повстанца звонит телефон. Разговор напряженный, он играет стопкой наших паспортов, как колодой карт. Следом — еще один звонок. И еще. Важный начальник бросает паспорта на стол и выбегает из комнаты. Больше мы его не видели. В этом мире, как мы заметили, каждый любит изображать из себя начальника, пока дело не доходит до бремени ответственности. Вот этого в восставшей Ливии не любит никто.
В комнату заглянул один из охранников и сообщил, что вызвал нам такси, которое отвезет господ русских журналистов, куда они пожелают. Только час спустя, мы поняли почему нас вдруг отпустили. Шум, поднятый на Родине, все-таки докатился до этой «сумеречной зоны». Кажется, легендарная формула Бодрова-младшего «русские на войне своих не бросают» все-таки не пустой звук, а факт.
***
Источник — https://kp.ru