Восстание блогов

  Чтобы понять, ждать ли нам твиттереволюции на улицах Москвы, следует разобраться, как именно были использованы «цифровые активисты» и социальные сети в арабском мире, а также какие интернет-технологии ждут нас в ближайшем будущем.

Все ходы записаны

Уникальность твиттереволюций начала 2011 года, победивших или запущенных в арабских странах, заключается уже в том, что их ход можно документально восстановить по минутам. Это объясняется самой спецификой интернет-текста: однажды набранное на клавиатуре и вброшенное в киберпространство слово обретает вечность нотариально заверенных скриншотов.

Заинтересованным службам уже сейчас известны практически все каналы информации, группы и сообщества в Facebook, шлюзы, списки и хэштеги в Twitter, а также прокси-IP, с помощью которых осуществлялся обмен информацией между юзерами в Тунисе и Египте, Ливии и Бахрейне, Иране и Сирии.

Собрана детальная статистика этих каналов: по странам, по дням, по ключевым словам; частьинформацииоткрыта для публики. К слову, подобные исследования давно ведутся и по России.

Известны инструменты, позволившие протестующим в условиях цейтнота искать ценную информацию среди невообразимого интернет-хлама. В этом им пришли на помощь сразу несколько онлайн-решений – от всем известных GoogleDocs, дающих доступ к определённому документу сразу множеству людей, или сервисов CitizenTubeи Storyful, чьи сотрудники вручную отфильтровывали видеоклипы, снятые на горящих улицах арабских городов, до мусульманского сайта романтических знакомств Mawada.net, один из аккаунтов которого координировал действия десятков тысяч ливийских бунтовщиков.

Досконально известны и способы, позволившие, в частности, египтянам пользоваться Twitter даже после того, как египетские власти отключили доступ к Интернету. Здесь наблюдалась трогательная солидарность волков и овец: во благо египетских демонстрантов старался не только знаменитый Джулиан Ассандж, признавшийся в том, что он взломал спутник транснациональной компании (по некоторым данным, это была «Mitsubishi») и тем самым обеспечил Интернет для 6% населения Египта, но и такие монстры, как Google.

Именно группа инженеров из Google, Twitter и интернет-компании SayNowза пару дней после начала волнений в Каире создали сервис speak-to-tweat, позволивший посылать и слушать твиты с помощью обычной телефонной связи. Для этих целей были выделены международные номера в Калифорнии, Италии и Бахрейне – позвонив на них, можно было оставить голосовое сообщение, которое автоматически засылалось в Twitter. Причём если позвонили из Египта, то ссылка на запись шла с хэштегом #egypt, из Ливии – на #libyaи т. д. Прослушать эти сообщения можно было как по указанным телефонам, так и в самом Twitter по каналу @speak2tweet.

Сервис оказался настолько к месту, что Google купилкомпанию SayNow ровно в день начала египетской революции – 25 января этого года. Делу помогли и десятки волонтёров (?), взявшихся расшифровывать и переводить на английский голоса своих сторонников на сервисах вроде Alive in Egypt.

Наконец, можно составить достаточно точный список ключевых медиаактивистов, которые больше прочих засветились в твиттереволюции. Имена некоторых из них, вроде Ваиля Гонима, главы регионального отдела маркетинга Google, или Омара Афифи, бывшего египетского полицейского, ныне проживающего в Северной Вирджинии, прогремели на весь мир.

Другие бойцы невидимого фронта остались менее заметны – однако и их личности во многом идентифицированы спецслужбами. Особенно это касается тех активистов из Египта и прочих стран, которые в течение нескольких месяцев до начала волнений мотались на многочисленные спецсеминары, проводившиеся в США официальными работниками администрации и сотрудниками неправительственных организаций.

Спецы и спецухи

Роль НПО и госдепартамента Соединенных Штатов в подготовке не только уличных волнений, но и активного использования протестующими социальных сетей, – это ещё одна тема, достойная внимания исследователей.

Отношение американских властей к твиттереволюциям лучше всего продемонстрировала госсекретарь США Хиллари Клинтон, выступившая 15 февраля со знаменитой речьюо «свободе в Интернете». Выдержки из этого выступления широко обсуждались в отечественной прессе, однако акценты расставлялись неудачно. Передавали всё больше о намерении госдепа сделать Сеть «открытой, безопасной и доступной», обойти ограничения в Интернете, установленные правительствами Ирана, Сирии, Вьетнама, Мьянмы, Кубы и Китая, а также запустить твиттер-каналы не только на арабском и фарси, но и на китайском, хинди и русском. Ну и, конечно, судачили о 25 миллионах долларов, выделяемых правительством США «на Интернет».

На самом деле куда больше, чем о свободе виртуального слова, Клинтон говорила о киберпреступности, утечках в Wikileaks, конфиденциальности и безопасности в Сети. Что касается 25 выделяемых только в этом году миллионов, Клинтон очень чётко обозначила получателей этих денег – это активисты, работающие на переднем крае борьбы с интернет-репрессиями. А также технические специалисты, которые разрабатывают инструменты, позволяющие блогерам обходить препоны «репрессивных правительств».

Первым на выручку призвано прийти созданное в ноябре 2009 года направление деятельности госдепа, обозначенное в речи Клинтон как «Инициатива гражданского общества 2.0». Технологические же проблемы призвана решить деятельность невиданной в истории «глобальной коалиции», в которую вошли правительства ряда стран, бизнес-корпорации, неправительственные организации, учёные и отдельные активисты. Сформированная в 2010 году после первой программной речиХ. Клинтон о свободе Интернета, эта коалиция получила условное название «Инициатива создания глобальной сети». 

Именно конкретные люди – цифровые активисты и IT-специалисты – призваны стать тем американским тараном, который, по замыслу администрации Обамы, способен эффективнее, нежели крылатые ракеты, пробивать защитные редуты недружественных Америке государств. Этих людей держат на особом счету, с ними встречаются, им помогают, их финансируют, о них заботятся. Однако методы решения вопросов в обоих случаях, разумеется, различны.

Приём против «рубильника»

О том, как именно работает госдеп США с сетевыми активистами, будет рассказано позже. Здесь же стоит обсудить технологическую часть решения проблемы глобальной сети. По мнению американцев, решение это заключается в том, чтобы обеспечить по всей планете доступ к Интернету, даже когда он блокируется правительствами «оси Зла».

Не успела Клинтон посулить миллионы на Интернет, как New America Foundation, известный вашингтонский think tank, тут же предложил свои услугипо созданию открытого стека для обеспечения работы распределённой телекоммуникационной системы на основе т. н. «ячеистой топологии»(mesh networking), в которой обрыв кабеля не приводит к потере соединения между двумя компьютерами. Грант этот оценивается в 3,5 млн долларов.

Цель этого проекта – использование mesh-сети, в которой каждая клиентская точка сети связана через соседние клиентские точки, что обеспечивает высокую живучесть и возможность использования в местах, где доступ к стационарной сети затруднён или может быть блокирован представителями власти.

Составными частями этого направления являются проект Serval(независимая и самоорганизующаяся сеть на базе мобильных телефонов с прямыми звонками «от человека к человеку», минуя сотовых операторов), проект Commotion(децентрализованная организация и максимальная автоматизация mesh-сети), проект анонимного подключения к сайтам Tor, проект OpenBTS(удешевлённая сотовая связь нового типа, сочетающая GSM-сети и интернет-телефонию), программное обеспечение Asterisk(превращает любой компьютер в сервер) и программная реализация OpenGSM, позволяющая частным лицам организовать работу собственной локальной сотовой сети.

Сочетание этих проектов позволит миллионам людей по всему миру (и прежде всего в странах с «репрессивными режимами») общаться друг с другом без посредничества телефонных операторов и интернет-провайдеров, которых всегда легко «нагнуть и вырубить».

По сути это новая информационная революция, которая, как повелось со Средних веков, обычно предшествует революциям социальным. Никакой «рубильник», которым ещё вчера можно было вырубить «эти ваши энтернеты», больше не поможет.

Ну а пока завтрашний день не наступил, американцы забавляются дешёвым жульничеством: несколько дней подряд весь Рунет обсуждал новостьо том, что штатовские военные работают над приложением, позволяющим манипулировать вымышленными пользователями в социальных сетях и таким образом влиять на общественные настроения.

Впрочем, другие спецы заняты более насущным делом: купленная Google в августе 2010 года за $182 миллиона компания Slideв этом марте запустиласервис групповой рассылки СМС от любого пользователя мобильника. Уже понятно, что, вооружившись подобным сервисом, сетевой активист на порядок увеличит свою революционную продуктивность.

Таким образом, ясно видны две главные составляющие нынешних и перспективных твиттереволюций. Первая – явная заинтересованность в них американского правительства и глобалистских структур в лице разнообразных фондов и НПО, очень близко работающих с ключевыми сетевыми активистами. Вторая – технический аспект, позволяющий бунтовщикам не зависеть от каналов информации, подконтрольных свергаемой власти.

Однако есть и третий – и, возможно, самый важный – атрибут этих и последующих «восстаний блогов», который до сих пор является загадкой и предметом ожесточённых споров. Речь идёт об успешно реализованном в Египте, Бахрейне, Ливии и ряде других стран выводе блогеров из их «уютных дневничков» под пули правительственных войск. Об этом – в следующих статьях.

 

Интернет – давно уже реальность

На наших глазах блоги как новые СМИ и блогосфера как новая социальная реальность превращаются в эффективные инструменты влияния на сознание целых народов. Отдельные дневники и огромные социальные сети, вся грандиозная кибер-сфера, состоящая из сотен миллионов человек, становится объектом пристального внимания со стороны правительств и корпораций, спецслужб и террористов, политических партий и «мозговых трестов».

«Виртуальные посиделки» и «чаты для влюблённых» за каких-то пять лет вдруг превратились в организационное оружие. Сегодня, после Туниса и Египта, стало, наконец, очевидно: кто контролирует интернет – в городе, в стране, во всём мире – тот контролирует реальность.

Первыми это поняли американцы – недаром отношение правительства США к блогосфере и «сетевому активизму» как одному из ключевых инструментов soft power было сформулировано в ряде программных выступлений госсекретаря США Х. Клинтон. Именно она в конце 2009 года провозгласилаэру «Гражданского общества версии 2.0» (Civil Society 2.0), в котором неисчислимые дезинтегрированные, выстроенные по сетевым принципам автономные сообщества солидарных членов, вооружённые цифровыми технологиями, призваныэффективно устанавливать собственные правила жизни, разрушая государственную монополию на власть, информацию и воспитание граждан.

Среди основных направлений этого проекта госсекретарь США перечислила «цифровое вооружение» низовых организаций знаниями о правильной работе блогов, сетевых сообществ и целых сетей с помощью команд опытных «интернет-технологов», создание открытых платформ для доступа новых адептов из числа любых желающих и, конечно, многомиллионное финансирование этих программ (в первую очередь, на Ближнем Востоке и в Северной Африке) через различные благотворительные фонды.

Важно понимать, что речь тут идёт не о лобовом денежном вливании американских долларов в блогосферу тех или иных стран. Не следует думать, будто за каждым «сетевым активистом» и «кибер-революционером» стоит дядя Сэм с мешком баксов в руках и платит за каждый антиправительственный постинг. Всё осуществляется гораздо изящнее и вместе с тем глобальнее.

Американскому правительству нет никакой нужды финансировать отдельных блогеров – вполне достаточно популяризировать по всему свету саму идею социальных сетей и онлайн-сообществ, потакая тщеславному стремлению отдельного человека к славе и влиянию на других людей. В этом случае оппозиционеры и ненавистники режимов отыщутся сами, добровольно выйдут в киберпространство, самовольно организуют масштабную пропаганду в сетях и собственными усилиями установят связь с теми, кто разделяет их взгляды.

Пробились, проявили себя, выстояли под атаками со стороны власти? Вот тут уже с ними нужно плотно работать. Впрочем, как на этом настаивают специалисты по арабской блогосфере, вроде тунисца Сами бен Гарбии, подобная помощь ни в коем случае не должна носить открытый характер, но должна всячески маскировать свои финансовые, логистические и моральные связи с местными активистами. В крайнем случае, можно пригласить блогеров на чаепитие в посольствоили на стажировку в американский вуз.

В случае с подобными активистами для американских властей весьма ценен личностный контакт. Очень часто «сетевыми оппозиционерами» являются те «избранные», кто посещал многочисленные спецсеминары, несколько лет подряд организуемые госдеповскими служащими или аффилированными специалистами из ведущих медиа-корпораций (ABC, CNN, MSNBC, CBS News, National Geographic, MTV) и IT-компаний (Google, Facebook, Howcast, YouTube, Omnicom Group, AT&T, Access 360 Media, Mobile Accord, Meetup и др.). Подобные семинары совсем не обязательно должны проходить в США: можно вполне обойтись и Бейрутом.

Особую роль в нелёгком деле обучения, продвижения и поддержки сетевых активистов по применению «мягкой силы» на просторах интернета играют неправительственные организации под сенью Госдепа, вроде «Альянса молодёжных движений», Gen Next, Personal Democracy Forumи Digital Democracy, а также школы и фонды при американских университетах – такие, как гарвардский Berkman Centerили OpenNet Initiativeи Citizen Labпри университете Торонто.

По мнению американских специалистов по «борьбе с диктатурами», «открытое общество», разрушение монополии государства на власть, сетевые содружества множества людей, их духовное родство и налаженная интернет-связь с миллионами сторонников из стран «свободного мира» – всего этого вполне достаточно, чтобы если не смести, так потрясти любой авторитарный режим, доселе не подверженный иным внешним воздействиям со стороны «победившей Демократии».

Прибегая к аналогии, правительству США нет необходимости покупать ружьё каждому повстанцу в Ливии, Мьянме или Венесуэле – достаточно хорошенько вложиться в мировую торговлю вооружением и всячески продвигать «право народов на восстание» и идею свободного ношения оружия среди гражданского населения. Результат – кровавая баня в десятках точек земного шара – не замедлит сказаться.

Как мировой раздуть пожар

Как же это делается конкретно? Вариантов масса.

Можно, к примеру, «замутить» модный русскоязычный сайт под названием NewEurasia.net, посвящённый «зарождающемуся цифровому обществу» в постсоветских республиках Средней Азии. Зазвать на него юных блогеров, заманив их «передовой формой самовыражения» и чуть ли не статусом «послов мира» в этих закрытых республиках. Пасти эту молодёжь, даже не прикармливая, – на одном лишь голом энтузиазме. Подбадривать: «Тебя, чувак, читают в Канаде, Швеции и Перу! А напиши-ка нам про то, как у вас зажимают оппозицию!» И постепенно расшатывать общество, исподволь пропагандируя собственные идеи. Если же кто-то вздумает разобраться, откуда взялся и кто финансирует этот проект, то в три клика мышки выяснится: всю эту пасеку организовали британские академические спецыпо Средней Азии, нанятые «кругами, изучающими перспективы использования центрально-азиатской нефти».

Можно пойти совсем иным путём – и, как «Репортёры без границ», выложить на своём сайте целый учебник под названием «Новая версия Руководства для блогеров и кибер-диссидентов», в котором даны пошаговые инструкции, как заводить и вести оппозиционный блог. Особенно трогательно там читать про целую конспиративную систему, благодаря которой виртуальный борец с режимом будет оставаться анонимным и непойманным спецслужбами. Написан учебник весьма уважаемыми в среде «кибер-диссидентства» личностями из различных фондов, движений и лиг, отметившихся на ниве «построения глобализма во всём мире».

Иногда, впрочем, стоит вложиться по полной в конкретного человека. Например, в знаменитого египетского активиста Ваэля Гонима – того самого менеджера из Google, который стал одной из ключевых фигур египетской революции. Еще в декабре 2008 года Гонима душевно принимали в Нью-Йорке и Вашингтоне в числе активистов из Бирмы, Колумбии и Нигерии. Для них под эгидой госдепа СШАбыли организованы спецсеминары с «интернет-специалистами», лекции гуру от Факультета права Колумбийского университета и встречи в рамках «Альянса молодёжных движений» под эгидой госдепа США и на деньги спонсоров: Facebook, Google, YouTube, MTV, Howcast и др. После этого будущего бунтовщика отправили обратно в Египет «ждать революции», поставив на непыльную должность главы регионального отдела маркетинга Google с годовым жалованьем в $700.000 плюс бонусы.

Второй подобный семинарсостоялся в Мексике в октябре 2009 года и собрал 43 активиста из нескольких десятков стран: от Молдавии до Саудовской Аравии. Проведённый на деньги госдепа США, этот «саммит сетевых активистов» превратился в мозговой штурм на тему «цифровых революций по всему миру», в котором участвовали не только спецы из Facebook или Google, но и гуру из «Фридом хауса», «Международного республиканского института» и «Мирового банка».

В наших палестинах за подобными примерами далеко ходить не надо. «Беспощадный борец с системой» Алексей Навальный, как известно, полгода стажировался в Йеле. Ну, мало ли, бывает: отчего бы будущему юристу не поднять свои навыки в престижном американском университете? Однако Алексея там интересовали совсем иные вещи: «По его словам, очень интересно, как создаются маленькие организации, которые затем начинают влиять на политику. «Например, «Чаепитие». Невероятно: собрались несколько старушек, а теперь они наседают на Обаму со всех сторон», – заметил Навальный. Он выразил желание создать сходное движение в России».

Куда более завуалированные, но стратегически рассчитанные вложения денег в «сетевые революции» – это финансирование всевозможных «старт-апов» в интернете, включая Facebook и Twitter, со стороны ряда американских инвестиционных фондови «супер-ангелов». Стоит только копнуть – и выяснится, что основатели и топ-менеджеры подобных венчурных фондов либо завязаны на администрацию президента и Демократическую партию, либо тесно дружат с лидерами международных правозащитных организаций, либо заседают на семинарах воротил, финансирующих продвижение «открытого общества» в «странах ограниченной демократии».

Ну а когда требуется быстрый силовой вариант, можно, как это случилось в Молдове в 2009-м, организовать молниеносный уличный погром. Памятный многим «студенческий бунт» организовали – через блоги, форумы, Facebook, SMS- и email-рассылку – именно «энпэошники»: руководитель НПО Think Moldova Наталья Морарь и глава НПО Hyde Park Геннадий Брега. По удивительному совпадению, сайт этого «Гайд-парка» не стоил ему ни копейки, поскольку был запущенв рамках программы «Обучение и доступ в Интернет» управления культурных и образовательных программ госдепа США, созданной при поддержке кампании «Акт в защиту свободы». Средства на «твиттереволюцию» перечислялись через несколько американских НПО.

Ещё более простой способ вмешательства госдепа США в дела суверенной страны был продемонстрирован в феврале этого года, когда ведомство Хиллари Клинтон завело фарси-язычную страничку в Twitter и принялось забрасыватьв него комменты следующего содержания: «Иран показал, что действия, за которые он хвалит египтян, он считает незаконными и недозволенными для собственного народа» и «США призывают Иран дать иранскому народу такое же право на мирные собрания и демонстрации, как в Каире». Страничка тут же приобрела огромную популярность среди иранской оппозиции, превратилась в своего рода «пособие по борьбе» и фактически вывела тысячи людей на улицы иранских городов.

Увы, пока можно с сожалением констатировать, что российские власти практически никак не проявляют своего интереса к социальным сетям – ни на уровне финансовых вливаний в «старт-апы», ни в виде сколь-нибудь стоящих пропагандистских воздействий.

 

Когда френд становится другом

Как это у арабов получилось? Как смогли они взять и дружно, чуть ли не миллионами, покинуть жилища и выплеснуть свой антиправительственный гнев на улицы и площади? Каким образом можно подвигнуть сотни тысяч обывателей встать из-за компьютеров и броситься на площади под гусеницы правительственной бронетехники? Ведь одно дело – выражать свою активную жизненную позицию, «голосуя мышкой» в Сети, и совсем другое – выйти в «реал». И может ли случиться нечто подобное в других частях света?

Этими вопросами сегодня активно занимается социальная психология, вокруг них ломают копья политологи и философы, публицисты и молодёжные лидеры. Ставят их и в России – подвергая, как правило, резкому сомнениюспособность «сетевых хомячков» замутить в «реале» нечто большее, чем часовая акция протеста двух десятков активистов, зябнущих на морозе с отпечатанными на принтере плакатиками под фотовспышками трёх десятков столь же продрогших репортеров.

При этом сама возможность коллективных уличных действий сотен и тысяч соратников сомнению не подвергается, однако практически всегда исследователи объясняют подобную слаженность иными, куда более близкими связями между «бойцами», нежели наличие списка общих френдов в ЖЖ.

Могут ли сочетаться массовость виртуальных «друзей» – и боевые действия на улицах против властей?

Споры об этом идут давно – и в основном на англоязычных интернет-площадках: события начала года лишь подлили масла в огонь дискуссии. При этом даже среди идеологически родственных мыслителейи публицистовимеется чёткий водораздел в отношении к «сетевым хомячкам» как к движущей силе революций.

Придуманы даже полушутливые термины slacktivism(что-то вроде «пассивизма» в противоположность «активизму») и clicktivism(от «кликов» мышки), относящиеся к деятельности миллионов юзеров, которым куда проще протестовать у монитора, чем куда-то бежать.

Однако, как ни странно, в противоположных взглядах спорщиков есть несколько консенсусных позиций, которые могли бы заинтересовать отечественных специалистов из спецслужб.

Говоря кратко, твиттереволюция становится успешной в том случае, когда объединяются позитивные свойства пассивного сетевого чётко не структурированного огромного сообщества граждан, имеющих доступ к пропагандистским ресурсам Сети, – и малочисленных сплочённых иерархичных полуподпольных «уличных организаций», использующих Интернет для оргработы и координации.

У обоих этих сообществ есть свои плюсы и минусы. Сочетание плюсов тех и других наряду с устранением минусов и делает возможной твиттереволюцию.

К организационным минусам сетевой структуры пользователей Facebook или ЖЖ относится тот факт, что подобная сеть не предполагает сильного влияния авторитетов, единых правил и норм, не подразумевает никаких отношений подчинения. В такой структуре тяжело или невозможно быстро достичь дисциплины, добиться согласия и общности целей, погасить вспыхнувший конфликт или установить стратегическое видение ситуации. Такая структура чрезвычайно уязвима перед внешним влиянием, не способна по-настоящему организованно сражаться на площадях и не заинтересована в системных изменениях.

Что ещё важнее, в сетевой конгломерации блогеров очень слабы межличностные связи, в то время как уличные выступления – это всегда вопрос близких, фактически братских отношений соратников, готовых идти один за другого на смерть. Друг тянет за собой друга: по данным специалистов, изучавших опыт Красных Бригад, афганских моджахедов и выступлений немцев в Восточной Германии накануне крушения Берлинской стены, 70% новоявленных рекрутов уже имели по крайней мере одного близкого друга в этих рядах.

Поэтому одно лишь «восстание сетевых хомячков» не способно привести к успеху твиттереволюции. Всегда и всюду оно нуждается в закваске – её роль в арабских бунтах сыграли иерархические организации «братьев-мусульман» и группы «спецсеминаристов».

Не случайно в появившейся в открытом доступе египетской инструкции по ведению уличных действий на первом месте среди практических шагов стоит пункт «Проводить с друзьями и соседями демонстрации на улицах жилых районов, расположенных вдали от массовой дислокации сил безопасности». Небезызвестный текст «Как делается революция»идёт ещё дальше, утверждая: «Чтобы сводное подразделение (часть) успешно работало, надо, чтобы в его основу была положена готовая командная вертикаль уже слаженной боевой единицы». Такой боевой единицей выступает уличная иерархическая организация.

В свою очередь, одни лишь заговоры малочисленных иерархических групп «бойцов» также обречены на провал без массовой поддержки сетевых активистов. И здесь уже могут сыграть свою роль позитивные качества сетевых сообществ.

В частности, сети могут гораздо быстрее, чем иерархии, собрать для конкретной акции толпы участников. Сети служат отличным механизмом для нагнетания необходимого уровня общественной истерии, выгоняющей людей на улицы; для заражения их гневом, воодушевлением, поддержкой, чувством близкой победы. Сети разрушают монополию государства на информацию и трактовку событий. Именно сети явились тем мостом, который связал восставших в Тунисе или Египте, Бахрейне или Ливии с остальным миром: к падению североафриканских режимов привела в том числе и международная солидарность – искренняя или проплаченная – миллионов юзеров из Америки и Европы с тунисскими «фэйсбуковцами» и «твиттерянами» из Египта.

Как это будет в России?

На примере Египта всё это выглядело примерно так. После очередного «зверства режима» происходит катализация протестных энергий: люди, чьё сознание подготовлено щедрой агитацией революционеров, в том числе и в Интернете, солидаризируются через близкие родственные и соседские связи и выходят на мирные уличные манифестации сравнительно малыми группами: по десять, сто, двести человек. Вслед за ними на улицы выходят сотни бойцов иерархических отрядов, готовых к стычкам с полицией. Они тянут за собой «внешних друзей» – симпатизирующих им людей, морально готовых вступить в ряды соратников. На улицах уже несколько тысяч человек. Информация об этом активнейшим образом продвигается в сетях, создавая полное впечатление «запущенной движухи», к которой не страшно примкнуть колеблющимся и которая становится объектом внимания мировых СМИ. После этого на улицы выходят уже сотни тысяч человек, бороться с которыми полицейскими методами невозможно.

Как бы тривиально это ни звучало, успех подобных революций напрямую зависит от того, насколько развито в каждом конкретном обществе личностное чувство чести. Насколько будет стыдно человеку, отказавшемуся последовать за другом или братом-соратником на улицу, под полицейские пули? Насколько стыдно будет юзеру из Facebook, пообещавшему на своей страничке выйти на демонстрацию и струсившему? Это очень простые вещи, но именно так это и происходит.

А как же в России? Может ли нечто подобное произойти у нас? Чтобы понять это, необходимо разобраться в гипотетических составных частях русской твиттереволюции.

Существуют ли в России закрытые иерархические «боевые» организации, способные выйти на улицы против правительственных сил? Да, существуют: к таковым можно отнести, например, полуподпольные союзы футбольных фанатов. Их спаянные соратники, договаривающиеся о сходках по закрытым информационным каналам, способны «замутить» не только массовую акцию протеста – как это случилосьна Манежной площади 11 декабря 2010 года (порядка 5 тысяч участников), – но даже и уличные погромыв центре Москвы (9 июня 2002 года на Тверской).

Возможно ли в России массовое уличное сопротивление власти? Да, возможно: не только начало 90-х годов, но и недавно прокатившиеся по России «пикалёвские бунты» подтверждают это.

И теперь возникает ключевой вопрос: способны ли боевые группы футбольных фанов и гипотетические сотни тысяч мирных протестантов объединиться и, поддерживая друг друга, пойти против сил полиции и внутренних войск? Напомним, что пятнадцати тысяч кишинёвских студентов вполне хватило, чтобы разнести в щепкипарламент собственной страны, – а ведь молдаване ментально не сильно отличаются от россиян (в отличие, возможно, от «революционных киргизов»).

Подобной возможности, когда бы москвичи превратились в каирцев, а фанаты – в аналог «братьев-мусульман», и оба эти множества, инфильтрованные десятками сетевых активистов под эгидой госдепа США, пошли бы захватывать столичные площади и правительственные учреждения, – подобной возможности пока не просматривается. Слишком далеки от социально-политической жизни фанатские группировки, слишком разобщены между собой жители крупных городов, даже соседи по подъезду.

И всё же в России есть регион, в котором каирские события вполне могут произойти. Это Северный Кавказ, и прежде всего, на мой взгляд, две его республики – Карачаево-Черкесская и Кабардино-Балкарская. Именно столица последней из них, Нальчик, с населением 269 тысяч человек, думаю, является уникальной точкой на карте России, в которой вполне могут сойтись три основополагающие силы вероятной твиттереволюции. Сила №1 – это боевой раж ваххабитского подполья, на счету которого не только две атаки на административные объекты города 13 октября 2005 годаи 25 февраля 2011 года, но и вполне мирное «ползучее» распространение своей идеологии среди населения. Сила №2 – это массовое недовольство близко знающих друг друга горожан, чьи социально-экономические чаяния, общие для Северного Кавказа, переплетаются с обостренным национальным вопросом в отношениях между кабардинцами, адыгами и черкесами и балкарцами и карачаевцами. Сила №3 – это весьма развитые и популярные местные интернет-площадки, способные в считанные часы аккумулировать протестный потенциал сотен тысяч сторонников, а в «мирное время» служащие инструментами для пропаганды антигосударственных и сепаратистских настроений.

Опыт двух террористических атак на Нальчик, последняя из которых состоялась всего полтора месяца назад, свидетельствует, что ситуация в республике далека от спокойной и что власти не в полной мере контролируют её, чтобы иметь возможность подавить в зародыше вспыхнувший массовый бунт. Что ещё хуже, в последние недели мы все являемся свидетелями Ливийского кризиса, в котором, в отличие от Туниса и Египта, Бахрейна и Сирии, главные события происходили вдали от столицы, в землях национального меньшинства (Киренаика), под сепаратистскими лозунгами «мирных граждан», вооружённых пулеметами и Твиттером, под бдительными взглядами всего мирового сообщества.

Таким образом, русская твиттереволюция, не дай Бог, вполне может случиться – но произойдёт она не на улицах сытой Москвы, а скорее в отдалённой северокавказской провинции, в которую давно уже протянулись интернет-кабели и просочились адепты отделения региона от России, но до которой всё никак не докатятся веяния «модернизации».

***

Источник — https://file-rf.ru