Ваххабизм в Нижнекамске: фундаментализм, деньги, бюрократия

Прошедшее 29 декабря 2011 г. заседание пленума Духовного управления мусульман Татарстана позволило приоткрыть завесу финансовой стороны деятельности ряда мухтасибатов республики, обычно всегда малоизвестной для большинства прихожан мечетей. Краткое сообщение об отчете Ревизионной комиссии татарстанского муфтията, опубликованное в газете «Дин вэ магыйшат» («Религия и жизнь» — официальный печатный орган ДУМ Татарстана), не дает полную картину финансовых манипуляций в бухгалтериях некоторых закамских мухтасибатов. Так, к примеру, на счетах мухтасибата Нижнекамска (третий по численности населения город в Татарстане, находящийся в 240 км от Казани) числится сумма в 40 млн. рублей, полученная за счет щедрой спонсорской поддержки со стороны градообразующих предприятий. При этом до сих пор продолжается сбор пожертвований с простых прихожан на строительство второй мечети в Нижнекамске местным мухтасибатом, в то время как на счета перечисляются столь огромные суммы.

Чтобы не было возможных кривотолков и лишних вопросов, глава мусульман этого города Юсуф Давлетшин в мечети повесил листовку, в которой указал, что всего на счету у мухтасибата 3,5 млн. рублей, и что этой суммы не хватает на постройку еще одной мечети. То, что бухгалтерия мечети начала корректировать всю документацию, обратили и в Ревизионной комиссии ДУМ РТ, заметив, что уж слишком свежей и новой выглядит бумага, на которой составляли нижнекамские бухгалтеры свои отчеты. Но не в этом суть дела, и даже не в том, что у какого-нибудь мухтасиба могут быть сразу несколько счетов в разных банках для получения спонсорской помощи от своих покровителей. Проблема ведь в том, как эти средства расходуются.

В городе до сих пор всего одна мечеть, при том, что в соседнем Чистополе, который значительно меньше и по числу жителей, и по площади, действуют семь мечетей. Сам Давлетшин, вместо того, чтобы построить новую мечеть в городе за 7 лет своего нахождения во главе мусульманской общины города (2005-2012), при том, что местные промышленные магнаты не скупятся на пополнения счетов мухтасибата (на 40 млн. рублей можно было бы построить не одну мечеть в городе), лишил возможности получать садака (милостыню) нижнекамскому медресе «Рисаля» («Послание») после того, как там стал работать ханафитский теолог Рафик Исламгалиев, о чем будет сказано чуть ниже. Ящик для пожертвований, предназначенный для медресе и находящийся у входа в мечеть, был тут же изъят вместе со всеми деньгами, что там имелись, как только к работе приступил новый директор медресе, назначенный муфтием Татарстана. Это не первый факт весьма сомнительной финансовой подноготной деятельности Давлетшина.

Прихожане еще помнят скандал в 2007 г. вокруг ремонта санузла мечети, обошедшегося аж в 900 тыс. рублей. Даже в казанском «Тадж-Махале» — здании Министерства сельского хозяйства Татарстана, поражающего каждого, кто его видит своей пышностью, на установку унитазов и бачков не было потрачено такой суммы денег, как это осуществили в нижнекамской мечети. Возмущенные этим прихожане попытались сместить Давлетшина с его поста. Шура (Совет) мечети уже начала была голосование, но тот через подконтрольных ему преподавателей медресе и стоящих за ними шакирдов быстро «разрулили» ситуацию. «Гасить» этот скандал тут же приехал Рамиль Юнусов, имам казанской мечети «Кул Шариф», сам до Давлетшина работавший мухтасибом Нижнекамска в течение трех лет (2002-2005). Поддержку Давлетшину оказал тогдашний муфтий Татарстана Гусман Исхаков. В итоге быстро было собрано собрание прихожан мечети, причем надо понимать, что состояло оно из преподавателей медресе, их многочисленных родственников и шакирдов. В результате Шура мечети была распущена, на ее месте создали новую Шуру, которая, понятное дело, стала полностью лояльна Юсуфу Давлетшину. Кто же все-таки и какие откаты получил на этом «туалетном» деле – известно одному Богу и участникам этой операции.

 

Эксперты, анализирующие ситуацию в мусульманской умме Татарстана, обратили внимание на то, что процессы, происходящие в Закамье, весьма далеки от того, чтобы происходящее в тамошних мухтасибатах оценивать положительно.

Взять хотя бы то, что сегодня практикуют салафиты в вопросах семейно-брачных отношений и воспитания детей. К примеру, в Набережных Челнах у одного предпринимателя была жена, которая попала под влияние некого «муллы Абу Аделя». Тот ей объяснил, что ее муж – кяфер, потому что не читает намаз, и вообще работает в местном «тагутском» горсовете («тагутом» называют все то, что возносит себя в качестве предмета почитания, помимо Аллаха). В итоге брак с кяфером этот проповедник объявляет недействительным и предлагает совершить никах (мусульманское религиозное бракосочетание) с одним из «братьев». Вернувшись из командировки, муж видит, что жена уже в «никахе» с другим мужчиной, несмотря на то, что у него с ней есть дочь. Муж, чью семью вот так разрушили под религиозными лозунгами, пытался воздействовать по-человечески на жену и на ее нового «мужа». Но за последнего заступилась группа «братьев» спортивного телосложения, которые объяснили «кяферу», что теперь его жена – жена их «брата», и если он не хочет получить «личный джихад», то лучше ему не соваться в это дело.

Аналогичный случай имел место быть в Нижнекамске, где брак попытались разрушить по такой же схеме. Жену Ильдуса Зартдинова, которого объявили «кяфером» за то, что он, по мнению ваххабитов, живет не по «чистому исламу», выдали замуж за бывшего преподавателя нижнекамского медресе «Рисаля», которого, естественно, объявили «истинным мусульманином». Попытки мужа разобраться (ведь получается, что его жену увели у него, спекулируя на ее религиозных чувствах: ей неделями говорили, что ее муж – «кяфер», поэтому ее брак признается недействительным с точки зрения «чистого ислама») всячески блокировались группой «братьев» из числа прихожан Нижнекамской мечети. Т.е. мы видим, что ваххабиты своей пропагандой разрушают целые семьи: они совершенно любого могут обвинить в куфре (неверии), например, под предлогом того, что у этого человека акыда (вероубеждение) ложная, т.е. не салафитская (истинной они считают, понятное дело, только салафитскую акыду). И если они объявляют кого-то кяфером, то это значит, что в отношении него допустимы любые действия, а его семья и имущество могут быть отобраны в пользу «истинных мусульман». Для обоснования этого они ссылаются на многочисленные фетвы зарубежных миссионеров разных эпох типа Такиддина ибн-Таймию (1263-1328), Мухаммеда ибн Абд аль-Ваххаба (1703-1792), Насыраддина аль-Альбани (1914-1999), Абдуль Азиз ибн-Баз (1912-1999) и др.

Наконец, сейчас ситуация в Нижнекамске дошла до того, что один из выпускников медресе «Рисаля» в бытность ректорства Рамиля Юнусова, ныне имама казанской мечети «Кул Шариф», отказывается отдавать своих детей в обычную среднюю школу, мотивируя это тем, что светская школа – это кяферская школа, и детям «настоящих мусульман» там нечего получать знания. Бабушка этих детей со слезами на глазах приходила и жаловалась нынешнему ректору медресе «Рисаля», известному ханафитскому богослову Рафику Исламгалиеву, который с 6 сентября 2011 г., как только приступил к работе на должности руководителя этого религиозного учебного заведения, пытается разгрести всю ту кашу, что была заварена его предшественниками.

А досталось ему ужасное наследство: учебный процесс в медресе велся по учебным пособиям из Саудовской Аравии, шакирдов (студентов) обучали по трудам ваххабитских миссионеров Абдуль Азиз ибн-База и Насыраддина аль-Албани, игнорируя литературу по традиционному для татар ханафитскому мазхабу. Весьма интересен контингент преподавателей, которых подбирал Рамиль Юнусов. Известно, что один из преподавателей медресе в конце 1990-х гг. проходил идеологическую подготовку в военно-полевом лагере «Кавказ» Шамиля Басаева и Хаттаба, впоследствии окончил печально известные ваххабитские медресе «Йолдыз» (Набережные Челны) и «Аль-Фуркан» (Бугуруслан), выпускники которых прославились участием во второй Чеченской войне (1999-2001) и захвате школы в Беслане в 2004 г. Этот преподаватель даже на момент трудоустройства в медресе в начале 2000-х гг. имел чеченскую прописку в советском паспорте, который потом поменял на российский. Многим уже бывшим преподавателям по самому факту преподавания в медресе задним числом выдали дипломы об окончании этого же медресе, при том, что они не учились в медресе сами. Это было сделано для того, чтобы обеспечить легитимность учителей как не просто людей со стороны, а как выпускников своей Alma mater, в которой они продолжают теперь работать уже в качестве преподавателей.

Любопытно, что выпускники этого медресе вообще-то мало разбираются в тонкостях шариата. Так, на элементарный вопрос об обязательных требованиях тахарата (омовения перед молитвой) даже третьекурсники медресе ничего не смогли ответить. Зато они в деталях могут поведать об учении одного из главных идеологов салафизма Такиддина ибн-Таймии. В то же время многие из них даже никогда не слышали, кто такой великий татарский теолог Шигабутдин Марджани (1818-1889). Его труды практически не изучались по учебной программе, как и труды других татарских богословов прошлого (Габденнасыра Курсави (1776-1812), Габдрахмана Утыз Имяни (1754-1832), Зайнуллы Расулева (1833-1917) и др.) и современности (например, наследие Габдулхака Саматова (1930-2009). По требованию спонсоров из Саудовской Аравии, обучение в медресе велось исключительно на русском языке. В результате многие выпускники этого учебного заведения мало востребованы в татарских деревнях.

После назначения 6 сентября 2011 г. новым ректором медресе Рафика Исламгалиева началось приведение в порядок работы в медресе. Впервые стали вестись занятия не по салафитской, а по традиционной для татар матуридисткой акыде (по именам мусульманских богословов Мансура аль-Матуриди (870-944), фикх (право) стал преподаваться по опять же традиционному для татар мазхабу Абу Ханифы (699-767). Однако это не устроило преподавателей и находившихся под их контролем шакирдов, многие из которых, узнав, что преподавание будет вестись не по салафитским канонам, как это практиковалось до этого, а, в соответствии с традиции татарско-мусульманского богословия, покинули медресе. Весьма хрестоматийным остался случай, когда один из учеников позвонил своему отцу, направившему сына учиться именно в медресе «Рисаля» (видно, «слава» о нем и о том, что там преподавали до недавнего времени, известна далеко за пределами Татарстана), сказав, что теперь у них будет преподаваться новая матуридистко-ашаритская акыда, папаша тут же заорал ему: «Сынок, акыда Матуриди – это путь в ад! Немедленно уезжай из медресе!» Похоже, что отец этого уже бывшего шакирда «Рисали» сам разделяет салафитские убеждения.

Здесь уместно вкратце объяснить, почему так важно обратить внимание на акыду (вероубеждение) – одна из основных учебных дисциплин в мусульманском образовании. С точки зрения традиционной для татар матуридисткой акыды мусульманином является тот, кто сердцем и устами называет себя мусульманами, и если даже он не совершает религиозные ритуалы (намаз, ураза), то он все равно признается за мусульманина, ведь он считает в душе и говорит, что он – мусульманин. С точки зрения салафитской акыды мусульманин познается не только сердцем и словами, но и делами. И если человек считает себя и говорит, что он – мусульманин, но при этом не молится или не поститься, то он – кяфер, и его жизнью, имуществом, женой дозволено распоряжаться «истинным мусульманам». Причем под делами в салафитской акыде понимается не только совершение молитвы или пост в месяц Рамазан, но и участие в джихаде, который трактуется исключительно как вооруженное действие. Как поется в одной из песен ваххабитского барда Тимура Муцураева, столь популярного среди фундаменталистов: «Перед Аллахом неравны молящийся в тиши уюта и тот, кто каждую минуту готов к лишениям войны». Т.е. с точки зрения салафитов, настоящий мусульманин – это тот, кто помогает вооруженному джихаду.

Еженедельно доставляемые из Казани газеты «Умма» и «Дин вэ магыйшат», через которые ДУМ Татарстана стремится просвещать население, из нижнекамской мечети выносятся и сразу же уничтожаются кем-то, кому велят старшие «братья». Среди помощников мухтасиба значатся члены организованно-преступных группировок, в частности, члены ОПГ «Маншовские». Такие помощники, кстати, очень быстро находят общий язык с «пацанами», которые быстро пополняют ряды салафитских джамаатов. Налицо сращивание криминала с фундаментализмом при покровительстве вышестоящего руководства. Да и в самом отделе по работе с молодежью Нижнекамского мухтасибата работают те, кто не так давно свободно переписывался и общался по Интернету с террористом Саидом Бурятским.

Естественно, у ваххабитов в Татарстане есть свои «адвокаты», которые пытаются представить адептов этого учения «миролюбивыми мусульманами». Активно в Интернете роль адвоката на себя взял журналист одной порно-газетенки из Елабуги, в которой публикуются фотографии женщин в весьма откровенных нарядах. Себя при этом он позиционирует как «истинного мусульманина», впрочем, это не мешает ему работать в бульварной прессе. Впрочем, для таких персонажей деньги не пахнут. Именно он последовательно строчит на многих проваххабитских интернет-ресурсах свои статьи о якобы «притеснениях истинных мусульман», при этом, обеляя деяния своих единомышленников, которым он в достижение поставил проведение в ноябре 2011 г. семинара «Взаимодействие муниципальных органов власти с мусульманскими религиозными объединениями в сфере духовно-нравственного воспитания». Целью этого мероприятия в итоге, похоже, стало прославление Рамиля Юнусова и Юсуфа Давлетшина, только при которых нижнекамская мечеть якобы начала сотрудничать с детскими садами и школами. Странно, что на этом семинаре почему-то никто не вспомнил Муаммара-хазрата Тарануглу Ферхатовича, который еще до Рамиля Юнусова и Юсуфа Давлетшина был имамом мечети, и именно при нем были открыты мусульманские группы в учебных заведениях города. Всю славу первопроходцев теперь последние приписали себе.

Кстати, при организации этого семинара весьма по-хамски вела себя муниципальная чиновница Лилия Ахметзянова, возглавляющая отдел по связям с общественными формированиями и национальным вопросам Нижнекамского района, в обязанности которой входит и курирование религиозных организаций. Именно она препятствовала участию Рафика Исламгалиева в работе этого мероприятия, а когда же он пришел все-таки на семинар, она ему указала, чтобы он сел на последний ряд. Только личное заступничество сотрудника муфтията Ильшата Насыбуллина, который настоял на уважении к директору медресе, остудило пыл окончательно оборзевших нижнекамских бюрократов, которым явно наплевать на слова президента Татарстана Рустема Минниханова, заявившего о поддержке государством традиционного для татар ислама ханафитского мазхаба.

О весьма комплиментарных отношениях между ваххабитским конгломератом и государственными органами в Нижнекамске говорит, к примеру, такой весьма любопытный факт: так, к примеру, после увольнения весьма сомнительных с точки зрения соответствия традиционному для татар исламу ханафитского мазхабу взглядов преподавателей медресе, за них быстро стали заступаться сотрудники исполкома Нижнекамского района, до этого никогда не интересовавшиеся кадровыми вопросами в этом учебном заведении. Не интересовало чиновников прежде и прием на работу преподавателями людей, в биографии которых значится пребывание в лагере Басаева и Хаттаба. А вот после их увольнения, причем за систематические прогулы своих же занятий, тут исполком района вдруг стал беспокоиться об их судьбе. Не правда ли, странно?

А объяснение этому можно найти не в столь далеком прошлом Нижнекамска, когда его мэром был Ильсур Метшин (сейчас глава Казани, а в Нижнекамске правит его брат Айдар Метшин). Единственная в городе мечеть была построена из красного кирпича, которая из-за постоянного обветривания пришла в неприглядный внешний вид. Тогда прихожане мечети решили покрыть наружные стены здания облицовкой. Обратились за помощью в мэрию города, но там на просьбу не отвечали. Тогда Шура (Совет) мечети решила действовать самостоятельно: сами понимаете, когда еще «дорогой Ильсур Раисович» соизволит принять ходоков к нему из числа простых прихожан, чтобы обсудить проблемы единственного в городе мусульманского храма. Нашли подрядчика, который согласился облицевать мечеть мрамором за 28 млн. рублей. Нашли и спонсора. Закипела работа, но тут вдруг приехал Ильсур Метшин и потребовал прекратить работы. Прихожане ему ответили: мы к Вам ходили много раз, Вы нас даже не принимали, вот мы решили сами решить проблему. Однако Метшин свернул работы, а когда же через некоторое время к мэру опять пришли прихожане, узнать, что и как, тот им с порога и ответил: «Ваши подрядчики нам не нужны. Мы сами все сделаем». Мечеть в итоге облицевали в мрамор, он и поныне ее украшает. Только обошлось это все в 86 млн. рублей. Не правда ли, странно? А ведь на эту разницу в почти 60 млн. рублей можно было бы построить не одну мечеть в городе. Не обязательно строить громадное здание, можно делать мечети поскромнее. В Казани, к примеру, много деревянных мечетей строится в спальных районах города, и обходятся они дешево. Почему же в Нижнекамске так мало мечетей? Простые прихожане вспоминают, как еще в бытность мухтасибом Рамилю Юнусову мэрия предлагала построить мечеть на том месте, где сейчас в Нижнекамске стоит торговый центр «Сити Молл». Даже торопили его: мол, скорее, хазрат, начните строить мечеть, необязательно роскошную и пышную, место ведь ценное. Но Юнусов, который сейчас имам в самой пышной мечети Татарстана, тогда ответил: «Вот приедут арабы, они нам построят мечеть». Арабы так и не приехали, на удачном во всех отношениях месте для мечети теперь высится огромный гипермаркет.

В итоге сегодня мусульмане Нижнекамска довольствуются одной мечетью. Они ищут, конечно, выход из ситуации. Например, некоторые используют квартиры под мечети. Есть, к примеру, в Нижнекамске в одной из пятиэтажек в квартире молельное помещение (приход называется «Ак каен» — «Белая береза»). Ее прихожане рассказывают, что под мечеть на самом деле городские власти выделяли еще одну территорию в городе, только Рамиль Юнусов предпочитал ее использовать под платную автостоянку. А потом и ее отобрали за нецелевое использование, поскольку участок земли выделялся под мечеть, а не под автостоянку. На этом месте теперь стоит жилой дом. А квартира, в которой ютятся прихожане, кстати, также принадлежит Рамилю Юнусову, который вот уже с 2005 г. работает имамом казанской мечети «Кул Шариф», правда, до середины 2011 г. продолжал формально числиться на должности ректора медресе Нижнекамска.

Специфической особенностью деятельности ваххабитов по саботажу работы неугодных им имамов, или же просто для демонстрации степени собственной популярности является привлечение женщин, причем желательно пенсионного возраста, которые должны своим шумным поведением демонстрировать «возмущение народа». Это является излюбленным средством ваххабитов, которые специально натравливают бабушек на имамов-ханафитов. Эту практику активно использовали и национал-сепаратисты. Еще свежи у многих жителей соседних Набережных Челнов воспоминания, когда функционеры ТОЦ посылали группу агрессивно настроенных бабулек на разрушение строящейся в автограде православной церкви св.Татьяны, предварительно их настроив. Ваххабиты аналогично поступают, манипулируя женскими эмоциями, стараясь при этом самим остаться в стороне за спинами женщин. В результате именно женщины становятся той агрессивной и крикливой массой, что бросают фундаменталисты для защиты своего положения, прекрасно понимая, что это будет иметь свой эффект: психологически сложно дать отпор обезумевшей женской массе именно потому, что они – женщины, люди заведомо более физически слабые. Да и ответить им нельзя: в традициях татарского народа (да и не только татарского) подымать руку на женщину, ребенка и старика недопустимо никогда. Пользуясь этим, ваххабиты активно используют женщин для организации попыток рейдерских захватов мечетей и демонстрации светским властям «народного гнева». Иногда власти идут на поводу у подобных акций, тщательно спланированных и четко организованных. Кстати, частенько именно такие женщины используются для подачи заявлений в следственные органы на тех, кто бьет тревогу по поводу масштабов ваххабизации. Все помнят историю с экспертом в области этнорелигиозных исследований Яной Амелиной, на которую как под копирку накатали заявления три нижнекамские барышни, возмущенные ее аналитическими статьями о ситуации с ваххабизмом в Поволжье. Представлять их интересы вызвался ижевский адвокат Рустем Валиуллин, специализирующийся на защите в судах членов «Хизб-ут-Тахрир» и других экстремистских организаций. В проваххабитских СМИ это тут же подавалось как «возмущение мусульман». Однако в следственных органах увидели всю натянутость подобных обвинений, и история завершилась, так и не начавшись всерьез. Не исключено, что подобную схему попытаются фундаменталисты разыграть и против других аналитиков.

Сценарий «народного возмущения» в Нижнекамске был разыгран 19-21 ноября 2011 г., когда Рафика Исламгалиева и его коллег просто толпа агрессивно настроенных женщин не пустила в мечеть, чтобы помолиться. При этом женщины орали: «Мушрики (многобожники)! Кяферы! Какое вы имеете еще право намаз здесь читать!» Явно, что этих женщин сагитировали те, кто сами не присутствовали на этом театре абсурда. Именно ваххабиты обычно любых, кто с ними не согласен, тут же называют «кяферами». Ну а в отношении кяфера любые действия легитимны.

Не исключено, что если ситуация так и дальше продолжится, то вскоре салафиты объявят кровь «кяфера» халяльной (т.е. разрешенной), в том смысле, что ее пролитие допустимо. Ведь сама акыда ваххабитов это подразумевает, и при определенной ситуации это весьма возможно и произойдет. Если государственные органы в Татарстане на уровне муниципалитетов идут на поводу у салафитов, защищая их, оправдывая, притесняя при этом имамов-ханафитов, то весьма вероятно, что к казанской Универсиаде 2013 г., которую уже призвали бойкотировать зарубежные татарские национал-сепаратисты, мы получим такой клубок проблем, что будет опасность ее срыва со стороны фундаменталистов. Их позиции сильны в Закамье, но они спокойно обитают и в столице Татарстана, находя здесь высоких покровителей. Иногда неясно, что движет теми чиновниками, что присоединяются к ваххабитскому холдингу, представляющему собой союз религиозных радикалов, криминала и бизнес-сообщества. Это чисто меркантильные интересы личной финансовой наживы? Или же тут уже начинает играть идейные убеждения у чиновников, которые в своих мировоззренческих установках солидарны с салафитами? Как бы то ни было, но ситуация сегодня в Татарстане такова, что любые попытки со стороны отдельных представителей госструктур покровительствовать фундаменталистам обернутся в итоге приходом адептов нетрадиционных для России течений зарубежного ислама радикального толка в органы власти, чего, собственно говоря, они и добиваются.

***

Источник — https://www.journal-neo.com/?q=ru/node/12465