J.P. MORGAN выходит на охоту за афганским золотом

На протяжении тысячелетий многочисленные завоеватели предпринимали несчетные попытки покорить Афганистан, но всегда тщетно. Сегодня команда инвестиционных банкиров J. P. Morgan при содействии Пентагона хочет попробовать сделать это снова. Однако на этот раз добиться умиротворения непокорной страны предполагается не грубой военной силой, но благодаря развитию местной экономики за счет разработки обширных афганских природных ресурсов, стоимость которых оценивается в триллион долларов.

 

Кара-Заган, Афганистан. Четверка вертолетов Black Hawk ныряет в эту затерянную речную долину, двигаясь быстро, плотной группой. Вершины гор покрыты снегом, а склоны выглядят изъеденными ржавчиной — сухие, скалистые и голые. Закладывая вираж над излучиной реки, мы в первый раз видим под собой зеленые проблески полей, а потом и квадраты глинобитных хижин деревни, тысячи жителей которой уже собрались, чтобы устроить нам торжественную встречу. «Вон там находится наша шахта», — замечает один из моих компаньонов, указывая на утес, нависающий над поселением.

Неужели там? Это и есть тот самый золотой рудник? Окружавшая нас здесь обстановка мало чем отличалась от того, что мы видели раньше во время нашего путешествия по этой богом забытой стране: всего лишь еще одно нагромождение камней и щебня. Однако этому утомленному дорогой человеку, сидевшему напротив меня, было лучше знать. Его слипающиеся глаза неожиданно загораются. Если кто-нибудь и может выжать целое состояние из афганского булыжника, так это он, Айан Ханнэм.

Прибывая в какую-нибудь очередную страну развивающегося мира со своим iPad и таинственной улыбкой на лице, Ханнэм становится там персонифицированным воплощением мягкой стороны западной силы. Он никого не ломает здесь через колено, заставляя подчиниться своей воле с помощью оружия или угроз. Тем не менее его методы действуют безотказно: после него целые горы оказываются срытыми до основания, в деревни приходит электричество, строятся школы и зарабатываются огромные состояния.

Для Ханнэма, который возглавляет совет директоров J. P. Morgan Capital Markets, Афганистан представляет собой гигантскую, еще не тронутую никем возможность — одну из последних великих кладовых природных ресурсов на планете. Для Афганистана, не имеющего выхода к морю и подвергавшегося постоянным набегам всевозможных имперских завоевателей, его географическое положение на протяжении целых тысячелетий было проклятием. Сегодня, полагает Ханнэм, впервые местоположение страны может оказаться ее преимуществом, ведь в непосредственной близости от Афганистана, в недрах которого, по оценкам военного ведомства США, скрыто самого разнообразного сырья на сумму примерно один трлн долл., находятся две самые голодные до ресурсов страны современного мира — Китай и Индия.

Конечно, сегодня в Афганистане идет война. К тому же пока далеко не ясно, как на ее политической и экономической обстановке отразится смерть Осамы бен Ладена. Однако и Ханнэм вовсе не тот традиционный инвестиционный банкир, которого мы обычно себе представляем. Он — бывший военнослужащий, которому доводилось работать во многих странах мира, охваченных войнами и беспорядками. Из таких же, под стать ему, людей состоит и его команда, двое членов которой — ветераны армейских спецподразделений, повоевавших и в Афганистане.

По пути на торжественную церемонию открытия золотодобывающей шахты Ханнэм прокручивает в памяти события последних двенадцати месяцев. Этот небольшой рудник, который еще только предстоит запустить, по меркам J. P. Morgan является весьма незначительным предприятием. Тем не менее Ханнэм знает, что он может стать тем проектом, который запомнится всем.

Очень большое число влиятельных лиц, включая командующего вооруженными силами США в Афганистане генерала Дэвида Петреуса, рассчитывают на то, что с его помощью им удастся продемонстрировать всему миру, что страна безопасна для иностранных инвесторов. Испытывая на себе постоянное давление со стороны Пентагона, за все это время Ханнэм не раз имел повод для недовольства, и холодный реалист внутри него неоднократно задавался вопросом, насколько оправданны ожидания, которые связывают с его предприятием.

Ханнэм пригибает голову и выходит из вертолета. Его галстук полощется в порывах ветра от винта. Поднимаясь пешком вверх по крутому горному склону, даже измученный долгой дорогой, этот пятидесятипятилетний банкир, кажется, не замечает усталости, будучи захваченным торжественностью момента: деревенский старейшина в церемониальной одежде, силуэты женщин, наблюдающих за происходящим из-за гребня холма, солдаты афганской армии, отдающие честь. Ханнэм оказывается в самой гуще местных жителей, оживленно переговаривающихся между собой на дари. Один из них надевает ему на шею цветочную гирлянду. Мулла читает молитвы. Министр шахт и горной промышленности Афганистана произносит длинную речь.

Ханнэм и его местный партнер, Садат Надери, поднимаются на вершину холма, чтобы позировать перед фотографами. Надери указывает рукой на тонкую кварцевую жилу, пересекающую поверхность утеса по горизонтали. Она тускло отсвечивает в отблесках солнца. Это настоящее сокровище, говорит он. «Если только, — добавляет от себя Ханнэм, — это не самоварное золото».

Перековать мечи на орала

Инвестирование в зонах конфликтов — занятие зачастую крайне небезопасное. Однако участие в новом сырьевом буме, искру которого сегодня стараются зародить J. P. Morgan и Пентагон в Афганистане, обещает инвесторам прибыль совершенно иного порядка за взятый на себя риск. Величина того и другого — потенциальной прибыли и риска — здесь запредельна.

Как раз в тот момент, когда J. P. Morgan приступил к реализации своей инициативы в Афганистане в 2010 году, уровень насилия в этой стране находился в своей высшей точке за все время оккупации страны силами международной коалиции во главе с США, начавшейся в 2001 году. Талибан объявил охоту за представителями западных стран и заявил особо, что будет атаковать любую компанию, которая приступит к разработке местных природных ресурсов. Незадолго до нашей поездки на золотодобывающую шахту наша группа смогла получить представление о том, насколько неожиданные и жестокие удары способны наносить афганские повстанцы.

Другая проблема Афганистана — инфраструктура. Точнее, практически полное ее отсутствие. Крупные шахты нуждаются в очень большом количестве электроэнергии, но за пределами городов сегодня электрифицировано только 15% территории страны. Горные дороги — плохие и нередко без ограждений — очень опасны, как я мог убедиться на собственном опыте, особенно зимой. Ремни безопасности? Никто о них даже не вспоминает. Попасть в автомобильную аварию здесь означает погибнуть.

Но если жестокая война и ужасные дороги могут восприниматься каким-нибудь бизнесменом как неприятная данность, то низкое качество управления страной и коррупция должны наводить на серьезные размышления. Недавние выборы в Афганистане (в августе 2009 года в стране прошли выборы президента, а в сентябре 2010-го — в парламент — «ББ») сопровождались громкими скандалами, связанными с выявлением многочисленных случаев подкупа и коррупции. В рейтинге наиболее коррумпированных стран мира Transparency International Афганистан занимает вторую строчку вслед за Сомали. По данным газеты Washington Post, последний афганский министр шахт и горной промышленности получал крупные взятки (в интервью FORTUNE он отверг эти обвинения).

Некоррумпированность нынешнего главы этого министерства, о котором широкое общественное мнение отзывается как о честном реформаторе, также была поставлена под сомнение в дипломатической переписке сотрудников Государственного департамента США, недавно обнародованной на WikiLeaks. В беседе с FORTUNE он также отрицал совершение им любых противоправных действий.

Но если инвестиционные риски в Афганистане достигают абсурдной величины, то и величина потенциальных выгод здесь также трудновообразима. В недрах афганских гор и пустынь хранятся ресурсы стоимостью в сотни миллиардов долларов — железо, медь, редкоземельные металлы и, разумеется, золото. Все эти богатства пролежали там почти нетронутыми на протяжении целых тысячелетий, в то время как страну пытались покорить армии многочисленных завоевателей — персов, греков, монголов, британцев, русских, а теперь и американцев. Захватчики мечтали поживиться ими еще со времен Александра Македонского, однако по большому счету никто из них в этом так и не преуспел.

В статье, опубликованной в «Журнале азиатских исследований» в 1841 году, капитан британского 3-го полка бенгальской легкой кавалерии Генри Драммонд пишет о своих путешествиях по самым труднодоступным местам Афганистана во время проведения первого геологического исследования страны западными специалистами. Так, ему удалось отыскать здесь «обширные зеленые пятна» меди, некоторые из которых могли бы поспорить по величине с месторождениями Чили, а также жилы железной руды, которую «безусловно, здесь можно было бы извлекать в объемах, не уступающих шведским». Но если многие соотечественники Драммонда смотрели на Афганистан как на неукротимое место, где никто не может отойти от своего дома или лагеря на несколько сотен метров не рискуя расстаться с жизнью, он сам был от этой страны без ума. Он был уверен в том, что развитие горной промышленности и освоение местных природных богатств, а не оружие дает самую большую надежду на умиротворение Афганистана и победу над афганцами. «Дайте им любую, только постоянную, работу с хорошим и регулярным заработком. Дайте толчок их промышленности инструкциями и личным примером. Установите среди них неукоснительное и непредвзятое правосудие, перед которым все они были бы равны. Сделайте все это, и очень скоро увидите, как в их руках вместо меча окажется плуг, блуд уступит место промыслу, а сами они превратятся в миролюбивых и приносящих пользу людей», — писал Драммонд. Тем не менее в то время афганцы не пришли в восторг от идеи отдать свои природные богатства в руки оккупантов, а по этой же причине — и от самой британской оккупации. Год спустя близ города Гандамак в северо-восточном Афганистане они вырезали практически всю британскую армию, из которой спаслись лишь считаные единицы.

Там, где геологи прошли

Во время холодной войны геологические изыскания в Афганистане проводили и советские и американские специалисты. Пробурив тысячи разведочных скважин, геологи из СССР обнаружили здесь значительные залежи меди, цинка, ртути, олова, флюорита, поташа, талька, асбеста и магния. Однако дестабилизация обстановки за пределами городов положила конец серьезным геологическим исследованиям.

После падения режима талибов в результате действий войск международной коалиции во главе с США правительство Афганистана при финансовой поддержке американского Агентства международного развития провело новое масштабное геологическое исследование территории страны с использованием суперсовременных аэрокосмических технологий. Его результаты оказались впечатляющими. Геологическая служба США обнаружила крупные залежи меди, железа, лития, золота и серебра. Афганское правительство приступило к приему заявок на освоение одного из крупнейших медных месторождений к югу от Кабула, которое было найдено и Драммондом, и советскими геологами. Китай, предложивший за лицензию очень хорошую цену, в 2007 году был признан победителем этого конкурса, в котором приняли участие еще четыре горнодобывающие компании. Тем не менее китайцам до сих пор не удалось приступить к разработке месторождения из-за задержек, связанных с разминированием территории и раскопок найденных здесь археологических реликтов.

Позже, в 2009 году, Афганистан получил импульс, в котором нуждался, — от американских военных. За год до этого генерал Дэвид Петреус был назначен командующим Объединенным центральным командованием США, которому подчиняется и группировка войск в Афганистане. Он пришел к выводу, что ответ на вопрос о том, сможет ли Америка вывести свои войска из этой страны, будет зависеть от того, сумеют ли они заставить афганскую экономику работать. Согласно оценкам Пентагона, до 60% ВВП Афганистана, размер которого равняется примерно 15 млрд долл., приходится на международную помощь. Еще около 20% приносит производство опиумного мака и торговля наркотиками. В чем действительно нуждалась страна, так это в реальной надежде на обретение экономического суверенитета. «Я старый экономист, — заявил генерал Петреус в одном из интервью в своей штаб-квартире в Кабуле. — В конечном итоге все усилия должны быть направлены на то, чтобы улучшить жизнь афганского народа, дать ему надежду на гораздо более светлое будущее для них самих и их семей. Именно это должно убедить этих людей оказывать поддержку своему правительству, а не Талибану».

Понимая, что обычная помощь, оказываемая традиционными международными гуманитарными организациями, не слишком эффективна в решении проблем развития Афганистана, Петреус решил перевести в страну команду специалистов военного ведомства, занимавшихся разработкой и осуществлением плана восстановления экономики Ирака. Она быстро пришла к заключению, что ключевым элементом реконструкции Афганистана может стать развитие местной добывающей промышленности. И вот здесь наступает черед выходить на сцену таким людям, как Айан Ханнэм. «Сейчас в Афганистане наступает время для готовых на риск венчурных капиталистов — тех, кто умеет работать даже в самых трудных местах на планете», — напутствует Петреус.

Из спецназа в банкиры

Айан Чарльз Ханнэм, кажется, был создан для авантюрной карьеры. Выросший на рабочей окраине южного Лондона в семье муниципального служащего, отвечавшего за работы по ремонту дорог и жилья, Ханнэм с самого юного возраста уяснил, что в этой жизни он ничего не получит даром. В возрасте 17 лет он поступил в Специальную авиационную службу (SAS) территориальной армии (спецназ британских вооруженных сил — «ББ»), став одним из самых молодых соискателей, которым удалось выдержать весьма трудные вступительные испытания.

Подразделение Ханнэма, носившее имя Artists Rifles (Британский добровольческий полк — «ББ»), имело богатую историю и репутацию формирования, притягивающего к себе искателей приключений из всех социальных классов британского общества. С тех самых пор многие сослуживцы Ханнэма по SAS стали его закадычными друзьями, которых он нередко брал себе в помощь, скитаясь по самым дремучим медвежьим углам мира.

Еще во время своей службы в Artists Rifles Ханнэм прошел курс обучения и получил диплом гражданского инженера в лучшем британском учебном заведении этого профиля — лондонском университете Империал Колледж. После его окончания в 1977 году он поступил на работу в крупную британскую строительную компанию Taylor Woodrow. Его первым предписанием стало строительство дорог, радиолокационных станций и взлетно-посадочных полос в Омане в интересах SAS, которая в этот момент добивала последние очаги просоциалистического мятежа в Дофаре, тлевшего здесь более десятилетия. Данный опыт научил Ханнэма, что революцию можно победить с помощью контрреволюционной программы, в основу которой положено развитие инфраструктуры страны и разработка ее природных богатств.

Также еще в качестве сотрудника Taylor Woodrow Ханнэм отправился в Нигерию, после чего снова вернулся в Оман. Из палатки, в которой он жил, он не мог не заметить, как прекрасно налажен быт топ-менеджеров нефтяных компаний. Именно тогда он твердо решил пойти на учебу в бизнес-школу и разбогатеть.

По окончании Лондонской школы экономики Ханнэм в 1984 году поступил на подготовительную программу Salomon Brothers в Нью-Йорке. Когда в том же году он возвращался домой в Лондон на Рождество, в аэропорту его задержали представители миграционной службы, поскольку в его паспорте не было отметки о въезде на территорию США. Причина заключалась в том, что в Америку Ханнэм буквально свалился с неба, а именно — спустился на парашюте вместе с подразделением SAS, которое совершало совместные учения с частями американской армии, после чего спокойно отправился в Нью-Йорк в учебный лагерь Salomon.

Благодаря своей деловой этике, стиль которой его бывшие сослуживцы описывают как безжалостный и бескомпромиссный, и способностям инженера без особых усилий вникать в самые сложные финансовые механизмы Ханнэм быстро продвинулся по карьерной лестнице в банке, оказавшись в прославленном подразделении Salomon Brothers, занимавшемся синдицированием кредитов. «Его способность постигать самые сложные вещи, улавливать смену и зарождение новых тенденций, безразличие к организационной иерархии и невероятная уверенность в себе, опирающаяся на опыт, выделяли его на общем фоне», — вспоминает основатель Longbow Capital Partners Терри Фицджеральд, работавший вместе с Ханнэмом в Salomon Brothers.

Когда Salomon пригласили его в качестве финансового консультанта для организации первичного размещения акций компании Mirror Group, принадлежавшей медиамагнату Роберту Максвеллу, Ханнэм был одним из ведущих банкиров, отвечавших за привлечение инвесторов под это IPO. На этой сделке Salomon понес убытки. Через несколько месяцев Максвелл ушел из жизни, а спустя недолгое время и Mirror Group, сотрясаемая чередой скандалов в связи с вскрывшимися фактами манипуляции бухгалтерской отчетностью в принадлежавшем ей пенсионном фонде, стала банкротом.

Вскоре после этого фиаско Ханнэм ушел из Salomon, поступив на работу в Robert Fleming, шотландский торговый банк, основанный дедом автора популярной серии книг о Джеймсе Бонде Яна Флеминга. К 2000 году Ханнэм был уже самым высокооплачиваемым сотрудником Robert Fleming, зарабатывая даже больше CEO этой финансовой компании. После того как банк был куплен J. P. Morgan, многие из его старых сотрудников были уволены. Но не Ханнэм. Он был одним из идеологов и организаторов создания совместного предприятия (а позже участвовал в подготовке сделки по поглощению) весьма уважаемого британского банковского дома Cazenove.

Среди представителей старой гвардии Cazenove (который влился в состав J. P. Morgan в 2009 году, хотя его имя сохраняется в названии британского подразделения банка, J. P. Morgan Cazenove) Ханнэм прослыл чуть ли не варварским существом. Он бахвалился своим богатством, при этом не умел должным образом вести себя за столом. «У меня больше ученых степеней, чем я могу сосчитать, но я по-прежнему говорю так, словно я не обучен грамоте, и мои коллеги не выносят меня за это», — откровенничает он.

От Конго до Колумбии, от Ирака до Сьерра-Леоне Ханнэм и его небольшая команда солдат, переквалифицировавшихся в финансовых советников и банкиров, проворачивали сделки с олигархами, торговцами драгоценными камнями и бывшими наемниками. Он мог быть обезоруживающе прямолинеен. Например, когда однажды он прибыл в Багдад на встречу с министром нефти Ирака, тот задал ему вопрос: «Зачем вы здесь?»

«Я здесь затем, чтобы в течение ближайшего десятилетия ежегодно производить на свет пять новых иракских миллиардеров», — ответил Ханнэм с искрой в глазах. Это очень сильно помогло разбить между ними лед, вспоминает его друг, бывший офицер SAS Ричард Уильямс, который сегодня выступает в роли CEO Afghan Gold, которая управляет той самой золотодобывающей шахтой в Афганистане. «У всех в головах сразу начинает крутиться мысль: «Как мне стать одним из них?» Но это не тот вопрос, о котором должен заботиться министр», — добавляет он. Тем не менее пусть и с трудом, но довод Ханнэма — о том, что богатеть будут иракцы, а не представители западных стран, — тогда сработал.

Судьбоносные встречи

На протяжении многих лет Ханнэм оставался ключевой фигурой в процессе организации целого ряда крупных сделок, включая слияние BHP и Billiton, а также вывод акций объединенной компании на Лондонскую фондовую биржу, создание швейцарского горнодобывающего концерна Xstrata и формирование казахского сырьевого гиганта «Казахмыс». В 2007 году любовь Ханнэма к риску и интриге чуть было его не погубила. Группа инвесторов из Омана пригласила его в качестве консультанта для изучения возможности покупки на кредитные средства и последующего дробления компании Dow Chemical. Ханнэм и еще один высокопоставленный менеджер J. P. Morgan несколько раз вели тайные переговоры с двумя руководителями Dow Chemical, встречи с которыми проходили в роскошном отеле Compleat Angler на берегу Темзы. И в этом не было бы ничего криминального, если бы не одно но: CEO Dow Chemical об этих переговорах не было ничего известно.

В 2008 году Ханнэма обошли при назначении нового CEO Cazenove, на место которого пригласили менеджера со стороны. Сразу после этого он взял отпуск и отправился на две недели в Новую Зеландию, выключил телефон и предался размышлениям. Их итогом стало решение остаться в банке. Вскоре Ханнэм уже снова занимался организацией многомиллиардных сделок, в том числе участвовал в рекапитализации HSBC. Имея работу, приносившую ему до десяти миллионов фунтов стерлингов в год в виде бонусов, Ханнэм далеко продвинулся в сравнении со своим детством в Бермондси. Он был женат и имел троих детей, владел таунхаусом в Ноттинг-Хилл, охотничьими угодьями в горах Стромберг в Южной Африке, а также поместьем площадью в 230 акров в Вермонте. Тем не менее этому сыну работника коммунальных служб хотелось чего-то большего.

В 2009 году на обеде в Багдаде он познакомился с человеком, который дал ему эту возможность. Название заведения, в котором они встретились, как нельзя лучше подходило для рандеву, которому было суждено дать старт новой версии «Большой Игры» XXI века (одноименный фильм, по сюжету которого двое подростков попадают в дремучий лес, где по их следам идут убийцы, открывшие сезон охоты на людей, — «ББ») — Багдадский охотничий клуб.

Ханнэм присутствовал на торжественном приеме, который Торговый банк Ирака давал в честь J. P. Morgan. Там же оказался и заместитель министра обороны США, руководитель программы развития предпринимательства в Афганистане Пол Бринкли, заботам которого ранее был поручен перезапуск экономики Ирака. Бывший топ-менеджер одной из технологических корпораций, Бринкли играл роль своеобразного посредника между иракскими предпринимателями и иностранными бизнесменами. Заручившись поддержкой министра обороны США Роберта Гейтса, он действовал за пределами привычных бюрократических рамок, обходясь без бронежилетов и шлемов, которые его гражданские коллеги носили в зонах боевых действий. В течение трех лет при его участии в экономику Ирака было привлечено частных инвестиций на сумму порядка 8 млрд долл., вложенных в строительство текстильных фабрик, цементных заводов и электронных производств.

К этому времени Ханнэм и Бринкли уже были наслышаны друг о друге. J. P. Morgan стал одной из первых западных компаний, пришедших в Ирак. Здесь он взял под управление местный внешнеторговый проект и профинансировал другой, достаточно крупный, — в области нефтедобычи в иракском Курдистане. Ханнэм и Бринкли разговорились об Афганистане, куда Бринкли назначили после Ирака с аналогичной миссией. «У меня проблемы с Афганистаном», — обратился тогда Бринкли к Ханнэму. И это обращение было точно по адресу.

Вскоре они встретились еще несколько раз в Нью-Йорке и Вашингтоне. Бринкли хотел понять, что необходимо сделать, чтобы привлечь в Афганистан крупные горнодобывающие компании. На это Ханнэм отвечал, что говорить об этом пока еще слишком рано. Едва ли стоит рассчитывать на то, что лидеры мировой индустрии пойдут в страну прежде, чем дорогу туда проторят более мелкие и рисковые игроки. Разработка афганских месторождений железа и меди была связана с большими сложностями и требовала огромных инвестиций в строительство инфраструктуры — железных и автомобильных дорог, электростанций и плавильных предприятий. Ханнэм убедил Бринкли в том, что первый проект должен быть менее амбициозным. На его роль идеально подошла бы шахта по добыче золота или лития. Это сырье можно было бы вывозить на вертолетах или грузовиках. В то же время Ханнэм и Бринкли сошлись во мнении о том, что руководителем любого из таких проектов должен быть афганец. В противном случае все это будет выглядеть как разграбление местных природных богатств иностранцами. Со своей стороны Ханнэм пообещал помощь в управлении, привлечении капитала и техническую поддержку. «И попутно я еще сделаю некоторых афганцев очень богатыми людьми», — добавил он.

В феврале 2010 года Ханнэм отправился в Кабул, чтобы взглянуть на все своими глазами. Бринкли взял его с собой на официальный прием в резиденции американского посла. Там Ханнэм познакомился с афганским бизнесменом по имени Садат Надери. Получивший образование в Великобритании, вежливый и излучающий энергию и амбиции Надери был владельцем диверсифицированной компании, которая работала в области страхования, логистики и розничной торговли. «Но есть кое-что и еще, — добавил он. — Я один из первых афганцев, кто получил лицензию на добычу золота».

Глаза Ханнэма загорелись. Как оказалось, у Надери уже была небольшая золотодобывающая шахта в провинции Баглан. Его семья вела там кустарное производство, даже чеканила монеты на протяжении уже нескольких лет. Он получил право заниматься этим на законных основаниях благодаря формальной заявке, сделанной в 2008 году. Чтобы поставить дело на широкую ногу, он нуждался в технической помощи, оборудовании и капитале.

Надери принадлежал к мусульманской шиитской секте исмаилитов, что было весомым достоинством в глазах Ханнэма. Исмаилиты, которые известны своими прогрессивными взглядами на права женщин и образование, также знамениты и своими предпринимательскими талантами. Религиозный лидер исмаилитов Ага Хан является руководителем крупной благотворительной и деловой империи, в которую в числе прочего входит гостиничная сеть Serena Hotel. Эта секта имеет давние связи с британцами, тянущиеся еще с 1840-х, когда исмаилиты обеспечивали армию англичан в Афганистане кавалерией и помогали ей в сборе разведывательных данных.

Отец Надери был религиозным лидером всех афганских исмаилитов. Их семье принадлежало несколько особняков и дворец в их родной деревне Каяне, в котором был свой спортивный комплекс, а одно время даже и зоопарк. Во время советской оккупации Афганистана брат Надери Джафар был полевым командиром, под началом которого состояла частная армия численностью 12 тыс. человек. На некоторых кадрах снятого о нем в 1989 году документального фильма под названием Warlord of Kayan («Полководец из Каяна») Джафар (который некогда входил в группировку мотоциклетных рокеров в американском Аллентауне, штат Пенсильвания, и вернулся в Афганистан после вторжения туда советских войск — «ББ») ловит рыбу с гранатой в руке, ездит на своем мотоцикле и слушает группу AC/DC. Во время правления талибов семье Надери пришлось спасаться бегством из родных мест, и Осама бен Ладен даже некоторое время занимал их дворец в Каяне.

Поэтому неудивительно, что Садат Надери с радостью воспринял предложение об инвестициях в его предприятие, привлеченных J. P. Morgan при поддержке Пентагона. «Чем быстрее мы встанем на свои ноги, тем будет лучше для Афганистана, — замечает он. — Мы не можем быть вечно страной-попрошайкой».

Не забывай свой Имодиум

От Кабула до золотодобывающей шахты Надери в провинции Баглан по прямой всего 50 миль. Однако в зимние месяцы добраться до нее порой так же трудно, как долететь до Луны. Дорога туда пролегает через крайне опасный перевал Саланг в горах Гиндукуш. В 2010 году в тот же самый месяц, когда сотрудники J. P. Morgan впервые прибыли в Афганистан, 180 путешественников погибли здесь в результате схода лавины.

Мне довелось на собственном опыте узнать, каково зимой преодолевать этот перевал, расположенный на высоте 3,5 км над уровнем моря, куда я отправился в составе конвоя во главе с Ричардом Уильямсом. Словоохотливого, ироничного, владеющего самыми обширными знаниями о мусульманском мире Уильямса можно было бы запросто принять за профессора Оксфордского университета. Однако в действительности он остается суперсолдатом, описанным в книге Марка Урбана Task Force Black («Cпецкоманда»). В ней рассказывается о подвигах Уильямса в Ираке, где тот командовал одним из подразделений SAS, в чью задачу входили захват и устранение сторонников Саддама Хусейна и членов Аль-Каиды. «Ричард — флибустьер, пират, — цитирует Урбан одного из бывших сослуживцев Уильямса. — Он постоянно находится в поиске новых приключений и адреналина».

Мы выехали из Кабула рано утром. Шел очень сильный снег, и к моменту, когда мы оказались в точке начала подъема на перевал, погода испортилась настолько, что полиция вынуждена была перекрыть дорогу наверх. Тем не менее наша весьма представительная группа получила разрешение продолжить движение к перевалу в сопровождении полицейского эскорта.

Уильямс и члены его команды передвигались на бронированных внедорожниках. В их караване не нашлось свободного места для меня, переводчика и фотографа, так что нам пришлось нанять водителя с автомобилем. Уже скоро наша переднеприводная Toyota Corolla едва продиралась сквозь снежные заносы. Цепи постоянно слетали с колес. Радиатор перегрелся и начал выплевывать охлаждающую жидкость на снег. Когда всем стало очевидно, что мы не можем выдерживать заданный темп, Уильямс пересадил полицейского в наш автомобиль, после чего его группа двинулась вперед уже без нас. Видимость была ужасной. Наш водитель мог ориентироваться на дороге только одним способом — высунув голову в боковое стекло. После того как мы преодолели вершину перевала, водитель не справился с управлением автомобилем, который заскользил и, прокрутившись вокруг своей оси, воткнулся в сугроб. Дрожащими от нервного напряжения руками я, впервые за несколько десятилетий, закурил сигарету, тяжело выдохнув после первой затяжки.

Мы провели ночь в деревенской хижине, а наутро отправились в обратный путь в Кабул. Я попросил Уильямса и его товарищей больше нас не бросать. Однако после того как одного в нашей машине начало тошнить и нам пришлось съехать на обочину, чтобы позволить ему облегчить свой желудок, сопровождающие проследовали мимо без остановки. Наш водитель снова потерял управление, и мы едва избежали лобового столкновения с грузовиком.

Когда мы нагнали конвой Уильямса недалеко от Кабула, мы были слишком рассержены, чтобы смолчать. «Мне казалось, что в SAS такой же девиз, как и у американских рейнджеров: «Не оставляй никого позади себя», — посетовал я потом в разговоре с одним из солдат, переквалифицировавшихся в банкиры. «Не оставляй никого позади? — рассмеялся он мне он в ответ. — Откуда вы это взяли? Этот девиз звучит совсем по-другому: «Не падай позади» и «Не забывай захватить свой Имодиум».

Трудная сделка

Хотя трудностей и проблем, которые могли бы похоронить этот золотодобывающий проект — убийственные дороги, Талибан, коррумпированное правительство, — хоть отбавляй, существует одно обстоятельство, которое вполне предсказуемо перевешивает их все — размер потенциальной прибыли.

В конце сентября CEO J. P. Morgan Джейми Даймон, Бринкли и министр шахт и горной промышленности Афганистана Вахидулла Шахрани провели встречу в штаб-квартире американского инвестбанка на Манхэттене. Даймон пообещал афганскому чиновнику свое содействие. Спускаясь по эскалатору, CEO J. P. Morgan сказал Шахрани: «С Айаном вы в хороших руках. Он эксцентричен, но всегда добивается поставленной цели».

Тем не менее вскоре команде Бринкли пришел черед удивляться. В день, на который было назначено подписание соглашения, люди Ханнэма перестали вести себя как бывшие солдаты и превратились в нервозных инвестиционных банкиров. После всех разговоров о том, как он обогатит своих инвесторов, Ханнэм вдруг неожиданно начал жаловаться, что заработать на этом проекте нет никакой возможности. Размер установленного для шахты роялти — 26% — слишком велик, заявил он. Подобный поворот событий поставил министра Шахрани в тупик: эта ставка была согласована уже много лет назад, когда семья Надери впервые заявила о своих намерениях добывать здесь золото, и с тех пор ничего не изменилось.

Члены команды Бринкли из Пентагона испытали большое разочарование. Неужели группа Ханнэма недостаточно тщательно проанализировала проект? Или же они попросту превратились в банкиров, которые хотели бы как можно больше денег из сделки, жаркое обсуждение которой продлилось около 11 часов? Бринкли набросился на людей из J. P. Morgan: «Когда вы собираетесь ее подписывать? Вы обещали людям, что сделаете это!» В свою очередь банкиры чувствовали, что на них несправедливо давит правительство, которое, складывалось впечатление, готово было добиться подписания любой ценой, даже если бы она оказалась экономически необоснованной.

Так или иначе, все понимали, что значение этого соглашения слишком высоко, чтобы позволить ему сорваться. Надери и команда Ханнэма выработали компромиссное решение с Министерством шахт и горной промышленности Афганистана, согласно которому причитающееся к выплате роялти будет вычитаться из корпоративного налога, что является принятой практикой для многих стран мира. Вскоре, в том числе и благодаря растущим мировым ценам на золото, сделке снова был дан ход. По словам представителей J. P. Morgan, на этот раз банк откажется от своих обычных комиссионных в качестве финансового консультанта. Хотя сам Ханнэм называет свою работу по привлечению финансирования в афганскую золотодобывающую шахту чистой благотворительностью, он по-прежнему ожидает, что в будущем эти инвестиции принесут его клиентам очень хорошую прибыль.

В J. P. Morgan говорят, что банк не вкладывает собственных средств в этот проект. Ханнэму удалось привлечь под него около 40 млн долл. от сторонних инвесторов из США, Азии и Европы. В их числе основатель Enso Capital Джошуа Финк, сын владельца американской управляющей компании BlackRock Ларри Финка, британский золотопромышленник Питер Хамбро и бизнесмен из Таиланда Пайрож Пьемпонгсант. Ханнэм основал инвестиционную компанию Central Asian Resources, которая создала совместное предприятие с новой добывающей компанией Надери, уже упомянутой Afghan Gold. Садат Надери стал председателем совета ее директоров, а Ричард Уильямс — ее CEO. По плану на первом этапе развития производства Afghan Gold должна добыть 5,4 тонны золота, после этого предполагается начать освоение еще пяти золотоносных участков. Далее партнеры намерены получить лицензии на добычу других минеральных ресурсов, в том числе меди и редкоземельных металлов.

В декабре прошлого года министр шахт и добывающей промышленности Афганистана официально объявил о заключении сделки. Сразу после того как об этом стало известно, Дэвид Петреус направил поздравления афганскому президенту Хамиду Карзаю, который, по словам генерала, отреагировал на новость односложно: «Великолепно!»

«Она имеет большое значение, — прокомментировал эту сделку в интервью FORTUNE генерал Петреус. — Очень большое. Я хочу сказать, что все знают, кто такие J. P. Morgan и что за ними стоит. Ее трудно переоценить. Она действительно очень серьезно ободряет наших афганских партнеров».

Хрупкий мир

Когда торжественная часть церемонии открытия золотодобывающей шахты в Кара-Загане подошла к концу, эта бесплодная долина зазвенела множеством оживленных голосов. Близкий друг Ханнэма, руководитель инвестиционного банковского подразделения J. P. Morgan в Центральной Азии и на Ближнем Востоке Мурад Мегалли, запечатлевал портреты местных жителей на свою фотокамеру Leica. Министр шахт ликовал. Надери с оптимизмом говорил о «партнерстве» с новыми инвесторами. Казалось, что все идет как нельзя лучше.

Но потом все пошло не совсем так. На территории военной базы на обратном пути в Кабул наши BlackBerry стали разрываться от сообщений о вооруженной вылазке Талибана в афганской столице. Мятежники напали на один из принадлежащих Надери супермаркетов сети Finest, обстреляв его из автоматов и забросав гранатами. Жертвами нападения стали восемь человек. Когда я пересказал Надери эту новость, в первый момент он даже меня не понял. «На Finest напали», — сказал я ему. «Напали? — пробормотал он в ответ. — На Finest напали?» Его лицо стало белым как полотно.

Мегалли и Ханнэм присели на лавку, пытаясь переварить эту новость. Вначале у Ханнэма не было сомнений в том, что это нападение стало ответом на деятельность J. P. Morgan в Афганистане. Однако со временем выяснилось, что это не так. (Позже Талибан заявил о том, что целью атаки был американский наемник, который, как они ошибочно полагали, в тот момент находился в магазине.) Здесь Ханнэм снова незамедлительно перевоплотился в банкира. Как бы то ни было, сделка уже завершена, сказал он, и деньги уже вложены.

Мигалли был ошарашен тем, насколько стремительно ситуация может выйти из-под контроля. «Мир здесь настолько обманчив, так хрупок», — сокрушался он. Неделю спустя, добравшись до своего гостиничного номера в Кабуле, я получил электронное сообщение от Ханнэма о его коллеге и друге: «Вчера в Курдистане в авиакатастрофе погиб Мурад. Есть какие-нибудь хорошие фотографии, чтобы отправить его семье?»

Мурад Мегалли и Ханнэм улетали из Афганистана на частном самолете. Потом их пути разошлись. Мегалли полетел дальше в Курдистан, его самолет попал в снежную бурю и разбился. Мегалли вместе с другим находившимся на борту банкиром из J. P. Morgan погибли. Ханнэм был опустошен. С самого дня их разговора с Бринкли в Охотничьем клубе Багдада Мегалли был убежденным оптимистом в отношении будущего этого афганского предприятия. Он верил в то, что развитие горнодобывающей индустрии может изменить лицо этой страны. Его смерть и нападение на супермаркет Надери стали отрезвляющим напоминанием о персональных рисках, которые сопровождают любого капиталиста, оказавшегося здесь, на передовой.

И это далеко не единственная угроза новому предприятию. Сегодня над несколькими членами правительства Хамида Карзая, сыгравшими ключевую роль в продвижении этого золотодобывающего проекта, нависли обвинения в коррупции. Поддерживаемая Пентагоном команда Пола Бринкли, которая придала импульс развитию афганской горнодобывающей промышленности и способствовала созданию сотен рабочих мест для афганцев в производственном секторе и сельском хозяйстве, сегодня расформировывается, что эксперты склонны объяснять следствием внутриведомственной борьбы. (В конце марта стало известно о том, что Пентагон сворачивает Программу развития предпринимательства в Афганистане, а ее руководитель, Пол Бринкли, покидает свой пост в связи с решением о прекращении финансирования его рабочей группы, принятым конгрессом США. Ее функции планируется передать в подчиненное Госдепартаменту профильное правительственное ведомство — Агентство международного развития (АМР). — «ББ».)

В апреле, после сожжения пастором Уэйном Сапом Корана в Гейнсвилле, штат Флорида, в Афганистане прошли массовые акции протеста. Миссия ООН в городе Мазари Шариф, которому предстоит играть роль главного перевалочного пункта при транспортировке золота, добываемого на шахте в Баглане, подверглась нападению, в результате которого были убиты 12 человек.

Так или иначе, искра, зарожденная Бринкли и Ханнэмом, не погасла. В следующем году афганское правительство планирует выставить на продажу шесть крупных месторождений полезных ископаемых. В качестве советника Кабула при организации этих конкурсов выступит одна из ведущих мировых консалтинговых компаний в области добычи природных ресурсов — SRK. Кроме того, интерес к разработке афганских минеральных ресурсов уже проявили банкиры из Morgan Stanley и топ-менеджмент Chevron. А уже в январе будущего года бульдозеры и камнедробилки должны прийти в ту самую речную долину, где расположена шахта, в разработку которой инвесторы Ханнэма вложили свои деньги.

Сумеет ли предприятие J. P. Morgan оставить на афганской земле более заметный отпечаток в сравнении с капитаном Драммондом из полка бенгальской легкой кавалерии 170 лет назад? Этот вопрос сегодня по-прежнему остается открытым. Но, как бы то ни было, кто-нибудь все же должен был первым начать освобождать богатства, укрытые в скалах Афганистана.

***

Источник — https://www.bolshoybusiness.ru/archive/56/1396/